Она отодвинула тарелку с выеденным омаром. Из разваренного панциря вытарчивала бело-розовая бахрома.
Когда меня сократили, мы стали встречаться реже, постепенно все сошло на нет...
– И это все? – недоверчиво спросил Макс.
– Почти. Один доктор... Потом финн, он даже замуж звал, до сих пор открытки присылает... Маша резко оборвала тему.
– А теперь расскажи про свои похождения.
– Какие там похождения – врагу не пожелаешь, – тяжело вздохнул Макс. – Жил в трущобе, на правах полудурка-примака, сожительница торговала шмотками на рынке, ее сынок водился с босяками. Ужас! А кто у тебя сейчас? – без перехода спросил он.
– Как кто? Ты!
Фраза прозвучала фальшиво.
– Это последние два дня. А до того? Она ответила не сразу.
– Ну... Был один. Мы с ним случайно познакомились. Ничего: высокий, голубоглазый, всегда в обалденном костюме... Потом мы расстались.
– А как его звали?
– Ну, скажем, Сережа. Или Игнат. Разве это имеет значение?
Что ж, гипотетический соперник теперь обрел хоть какие-то очертания. Рост выше среднего. Голубые глаза и обалденный костюм. Сережа или Игнат.
Макс позвал официанта и попросил счет.
– Как будете расплачиваться? – деликатно поинтересовался Виктор. – Карточкой, наличными?
– Наличными. Только... Долларами можно? – неуверенно спросил Макс.
– Вообще-то нельзя, но... Я все устрою. Официант исчез.
– И где он сейчас, этот Сережа-Игнат?
– Не знаю, – сказала Маша. – Честно.
– Тогда за честность в отношениях! – Макс допил свое вино.
Ужин обошелся ему в триста долларов. Плюс тридцатник, который он, по подсказке Маши, дал «на чай».
– Десять процентов от счета – это нормально, – пояснила она. – Только назови сумму, которую он может взять себе. А сдачу он принесет в рублях, по сегодняшнему курсу. Так все и получилось.
В холле перед гардеробом сидел на стуле пьяный человек средних лет с перекошенным злобой лицом. Коротко стриженный атлет почтительно уговаривал его ехать домой. Из распахнутой двери казино валил сигаретный дым.
– Уже уходите? – спросил лысый гардеробщик. Он подал Маше шубку, вынес, словно на распялке, поношенную куртку Карданова, но тот оделся сам, засунув, однако, в оттопыренный карман гардеробщика десять рублей. Адекватно ли это стакану сока за пять долларов, он не знал. Скорее всего нет.
Мороз давил, дул пронизывающий ветер, широкий, ярко освещенный проспект был пуст. Они простояли не меньше десяти минут, но редкие машины, не сбавляя скорости, проносились мимо.
– Надо было заказать такси, – запахивая под горло ворот шубы, проговорила Маша. В голосе едва заметно обозначилось недовольство. Думать о таких вещах полагалось кавалеру.