— Большая шляпа с крыльями по бокам? Я видел такие на картинах. Можно сказать, она в какой-то мере призрак — и живет, должно быть, в маленькой деревушке. Молодые люди, я думаю, и здесь уже носят синие джинсы.
Я приклеилась носом к окну. Призраки больше не появлялись, но я не пропустила ни единого из чудес, промелькнувших за стеклом: Рагуза, далеко внизу, предстала передо мной городом из слоновой кости, окруженная рябым от солнечных бликов морем, с крышами в ограде средневековой стены краснее, чем закатное небо. Город занимал большой округлый мыс, и стены его казались неприступными для бурь и вражеских полчищ. Он напомнил мне гиганта, шагнувшего в море с побережья Адриатики. И в то же время с высоты горной дороги он казался миниатюрным, словно игрушка или украшение, втиснутое мастером между основаниями не по росту огромных гор.
Главная улица Рагузы, на которую мы въехали только через два часа, была вымощена мрамором, отполированным за века подошвами башмаков и отражавшим огни лавок и дворцов, подобно мерцающей глади канала. На портовом конце улицы, под защитой старинных стен, мы рухнули в кресла за столиком кофейни, и я подставила лицо ветру, пахнувшему брызгами прибоя и — странно для меня в это время года — спелыми апельсинами. И море, и небо были почти черными. Рыбацкие лодки танцевали на полосе зыби у входа в гавань, ветер нес мне морские запахи, морские звуки и новое спокойствие.
— Да, юг, — с удовольствием проговорил отец, придвинув к себе стакан виски и тарелку сардин на поджаренном хлебе. — Представь, что у тебя здесь лодка, и ночь хороша для плавания. Возьми курс по звездам и плыви прямо в Венецию, а хочешь — на албанское побережье или в Эгейское море.
— А сколько отсюда плыть до Венеции? — Я помешивала чай, и бриз сдувал вьющийся над ним пар к морю.
— Ну, на средневековом кораблике, пожалуй, неделю, а то и больше. — Он улыбнулся мне, на минуту расслабившись. — На этих берегах родился Марко Поло, и венецианцы частенько вторгались сюда. Мы с тобой сидим, можно сказать, в воротах мира.
— А когда ты здесь бывал? — Я только начинала верить в то, что отец существовал и жил как-то, когда меня еще не было.
— Несколько раз. Кажется, четыре или пять. Впервые — очень давно, еще студентом. Мой куратор посоветовал мне заехать в Рагузу из Италии, просто полюбоваться этим чудом… Я ведь тебе рассказывал, что одно лето прожил во Флоренции, изучая итальянский?
— Куратор — это профессор Росси?
Короткое молчание прорезали хлопки полотняного навеса, раздутого необычайно теплым бризом. Изнутри, где располагался бар и ресторан, доносился гомон туристов, звон посуды, звука саксофона и пианино. В темной гавани плескали весла лодок. Наконец отец заговорил.