Как понял Степан, Эрни называл англичанами всех, у кого было много денег и кто не признавал Католической церкви. Гончар не разбирался в богословских тонкостях и не видел разницы между католиками и протестантами. Но спрашивать об этом у Эрни ему было некогда, да и не хотелось.
Его гораздо больше занимали сейчас сугубо земные дела. Например, надо было по-умному распорядиться капиталом, который появился после встречи с командой Юдла.
Итак, после долгого и неоднократного пересчета Степан выяснил, что его наличность составляет восемь тысяч семьсот семьдесят долларов в банкнотах и четырнадцать тысяч восемьсот — в серебряных и золотых долларах. Итого… Двадцать три тысячи пятьсот семьдесят. Плюс один серебряный доллар профессорской дочки.
Имелся еще и золотой песок, который на самом деле оказался не песком, а тончайшими чешуйками. Каждую из них можно было сдуть с ладони, как пушинку. Но все вместе они весили целый фунт. То есть около четырехсот граммов.
Определенную часть капитала составляли четыре кобылы и два мерина, а также седла, оружие, одеяла и амуниция бандитов. Плюс динамит, почти полный ящик. Все это можно было как продать, так и пустить в дело, чтобы получить прибыль. Степан Гончар уже хорошо знал, как тут получают прибыль с помощью винчестера.
Пять трупов все еще лежали у дороги, запорошенные мелким снегом. Одинокая ворона прохаживалась неподалеку, искоса поглядывая на тела. Когда она подпрыгнула к ним слишком близко, Степан легонько стукнул прикладом по полу. Одного удара оказалось достаточно, чтобы ворона отлетела подальше и принялась ковыряться среди черных обугленных бревен на пожарище.
Мирную тишину вдруг нарушил далекий рокот. Степан встал, вглядываясь туда, где дорога сворачивала в лес.
Он не сразу сообразил, что такой звук могут издавать только конские копыта, когда их не четыре и не восемь, а сто или двести.
Всадники плотной колонной выезжали из-за леса, и морозный пар колыхался над ними. На нескольких пиках, поднятых кверху, развевались короткие флаги с красными и белыми полосками.
В колонне были не только верховые. Раскачивались два белых тента над фургонами, а за ними четверка лошадей тянула длинную открытую повозку, груженную двумя большими катушками. "Провода везут, — догадался Степан. — Линию будут восстанавливать". Он сошел с крыльца и встал над телами убитых, держа винчестер на скрещенных руках.
Колонна остановилась, сбиваясь в плотный строй и наполняя воздух шумом конского дыхания, скрипом амуниции и звоном металла. Двое передних всадников спешились и приблизились к Степану. Они были в синих двубортных куртках, красных шарфах и бурых кожаных брюках. И шляпы на них были такие же, как на Гончаре, — синие, с кокардой в виде скрещенных сабель.