Двое в черном разом вскинули наганы и нажали курки.
Гром выстрелов должен был немедленно потрясти площадь, но капитан крикнул:
– Не стрелять!
Тотчас пули, которые уж вылетели было из раскаленных стволов, юркнули обратно и затаились в гильзах. Наганы нервно икнули, как братья-близнецы.
– Нооо!!! Холерааа!!! – рявкнул Моня Кожаный и так дернул вожжи, что лошадь прыгнула, махом влетела в лужу, подняв из-под колес волну, которая и скрыла от нас происходящее. Когда же волна рухнула обратно, лошадь была у капитанского мостика. Так уж получалось, что этот диковинный помост никто не мог сегодня обойти.
Как только телега сравнялась с ним – из-под мостика вылетели сразу две руки. Одна схватила Сопелю, а вторая должна была схватить, конечно, Кожаного. Должна была, но не схватила. Вместо Мони схватила она одеревенелого молоковоза и вслед за Сопелей втащила под мостик.
– Но! Холера! – рявкнул Кожаный.
Прыгая, как заяц-великан, лошадь неожиданно быстро ускакала в переулок.
– Доставить задержанных! – негромко приказал капитан и перепрыгнул лужу.
Тут же из-под мостика вылетела грозная рука и лихо взяла под козырек.
– Лошадь надо было остановить, – недовольно сказал капитан.
Рука покраснела от стыда и спряталась, а вместо нее из-под мостика сам собой выкатился мотоцикл.
Капитан сел в коляску.
А за рулем никого не было, и я уж подумал, что в этот день, полный неожиданностей, мотоцикл без водителя рванет за Кожаным. Но тут на улице появился новый человек. В три прыжка подлетел он к капитану, шепнул ему что-то на ухо, и тот махнул рукой. Человек обернулся в нашу сторону. Это был Вася Куролесов.
– Эгей! Голубятники! – крикнул он. – Валяйте домой!
Он прыгнул в седло, и мотоцикл ринулся в погоню.
Взгляд с капитанского мостика
Внезапный отъезд Куролесова произвел на нас сильное впечатление.
– Как же так? – шептал Крендель. – Только что лежал в смородине и вдруг…
Крендель напряженно глядел под смородиновый куст, под которым даже трава не была примята. У травы был такой вид, будто по ней никогда не ступала нога человека. Кармановская милиция умела, оказывается, не оставлять следов.
Тем временем из переулка на площадь въехал крытый автофургон с маленькими окнами, закрытыми решеткой. Задняя дверь фургона открылась, из нее выпрыгнули два милиционера. Барабан, Цыпочка и Жернов, толкаясь плечами, забрались в фургон. Из-под мостика вышел и Сопеля. Он, кажется, не собирался устраивать побег и неторопливо поднялся по стальной лесенке в кузов. Зато возчик-молоковоз устроил бунт. Он никак не хотел садиться в машину, брыкался, цеплялся ногами за мостик.