– Данке шен![69] – церемонно присев, говорила она.
Я нарочно прошел с «артистами» несколько дворов, чтобы разузнать, какие номера пользуются особым успехом.
– Ну что, Молокоед, научился? – спросил меня Димка, когда я вернулся.
– Знаете что, друзья, с нашими талантами мы не пропадем. Я – музыкант, Димка – циркач, а Белка будет у нас за кассира.
– Бременские музыканты, в общем, – усмехнулся Димка.
– Ты не смейся, а готовь номера.
Я взял у Белки нож и отправился искать подходящее дерево, чтобы вырезать дудочку. Под окнами большого здания росла хорошая ива, и я немедленно полез на нее. Только я взобрался на дерево, в окна стали смотреть какие-то барышни.
– Мальчик, ты зачем портишь дерево? – высунулась дама в очках.
– Не беспокойтесь, фрау. Это дерево сейчас у меня запоет…
Срезав хорошую ветку, я очистил ее от прутиков и, поколотив немного тупым концом ножа, снял кору. Потом вставил пробку, попробовал дудочку и, убедившись, что она играет так, как надо, слез с дерева.
– Мальчик, мальчик, ну покажи, как у тебя играет дерево! – смеясь, опросила одна барышня.
– А что вы мне за это дадите? – посмотрел я вверх.
– Что ты хочешь?
– Я хочу есть…
И тут же на тротуаре принялся наигрывать полонез Огинского.
– Ты смотри, Эмма, – проговорила барышня, обращаясь к подруге. – Пожалуй, он не хуже твоего ухажера из сада.
Когда я кончил играть, вокруг уже собралась толпа. Из окна полетели куски хлеба, колбасы, деньги, только успевай подбирать. Женщины, стоявшие на тротуаре, тоже доставали из сумок – кто хлеб, кто еще что-нибудь, и я нагрузился до того, что мне пришлось совать продукты под рубашку.
Я возвращался к товарищам, еще издали показывая хлеб с колбасой. Ребята страшно изумились. Когда во время обеда я рассказал им все, то Димке уже не терпелось: он хотел скорее выступить со своим репертуаром.
– Ты погоди, Димка… Еще успеем… Надо поесть как следует…
Когда мы умяли весь мой гонорар, я подсчитал деньги, что у нас были, и мы купили три бутылки ситро, которые тут же, не отходя от прилавка, выпили.
– Вот теперь хорошо, – похлопал я себя по животу. – Теперь можно и репетировать.
Димка разделся, оставшись в одних трусиках, для разминки пробежал по двору колесом. Это был старый номер, из-за которого однажды Димка чуть не поплатился у Фогелей.
– Я бы мог показать еще одну штучку, – начал он.
– А ты покажи!
– А ты будешь со мной работать?
– Буду! Что прикажешь делать, Дубленая Кожа?
Димка лег на землю и постучал руками по ногам.
– Мне лезть сюда? – спросил я, не понимая Димкиных жестов.
Он кивнул, и я встал на его ступни своими ногами: