Джоах стряхнул ладонь Флинта со своего плеча.
— Мертвой сестре брат не нужен.
Он отодвинулся на шаг назад и положил посох между собой и седым моряком.
Флинт поднялся, не отводя от посоха глаз.
— Пусть будет, что будет, но смотри в свое сердце, мальчик. Внимательно смотри. Скоро этот посох станет для тебя важнее твоей сестры.
— Этого никогда не случится! — яростно рявкнул он. — Я могу…
Из трюма прозвучал голос:
— Флинт, сюда! Скорее!
Флинт шагнул к пролому и сказал через плечо:
— Ты так уверен в своем сердце, Джоах? Так почему же ты все еще здесь, наверху, в то время, как твоя сестра лежит, раненая, внизу?
Флинт исчез в проходе.
Джоах уставился на черный посох, который он не выпускал из рук. Он вспомнил его холодное прикосновение и лед в своих жилах. Дерево больше не было холодным, а лед в его крови растаял от осознания того, что он сделал, но он чувствовал, что где-то глубоко в его сердце проросло семя. Там все еще остался осколочек льда.
Эта сила отметит тебя, предупредил Флинт. Джоах оглянулся на разломанный люк. Может быть, она меня уже отметила. Но черная магия или белая, ради безопасности Елены он рискнет и собственной душой.
Джоах наклонился и вошел в невысокий проход, крепко держа в руках посох из дерева пои.
* * *
Крал нанес удар. Его топор отсек стражнику руку у самого плеча. Кровь залила его лицо. Он снова взмахнул топором, разя следующего нападающего. Ярость вела за собой гнев. Он почти узнал тайну, которую так желал знать его хозяин: местонахождение ведьмы. А теперь единственный человек, который знал, где прячется Елена, лежит мертвым на ковре. Будь проклята слепая верность этой чертовой воительницы! Еще миг — и она бы выдала свою племянницу Темному Повелителю.
Повернувшись на пятке, Крал перебросил топор из одной руки в другую и нанес уверенный удар по еще одному нападающему. Но, как ни быстро он двигался, в комнату врывались все новые вооруженные люди. Он отпарировал удар меча, направленный ему в живот, потом отшвырнул солдата в сторону рукоятью топора.
Оглянувшись, он увидел, что сражается один. Толчук стоял на страже над телом матери и раненым эльфом. Могвид вскочил из кресла и скорчился в дальнем углу. Чтобы освободить своих спутников, Кралу придется прорубать путь на свободу в одиночку.
— Толчук! Хватай Мерика и за мной! — заорал Крал.
Словно мельница из мускулов и стали, он принялся расчищать путь к двери. С обеих сторон от него с воплями боли падали искалеченные люди, его борода пропиталась кровью, а бескровная улыбка маяком светилась на до неузнаваемости исказившемся лице. Он запел старинную боевую песню, прорубая дорогу сквозь отряд городской стражи.