Вру, наверное. А как будь я помоложе, не ринулся бы я в бой за эту красоту с кем угодно, хоть с этим красавцем, что справа от меня? Не исполняю ли я роль известной лисицы перед неким виноградом? Грустно.
Кстати, взглянув на Валеру, замечаю и на его лице ту же напряженность, что у Людмилы, и тут только догадываюсь, что приглашен не на прогулку, а на разговор, и предположение оправдывается немедленно. Глохнет мотор, и вся синь людмилиных глаз обращена на меня, а Валера прикашливает сбоку не то деловито, не то смущенно.
- Что-нибудь случилось? - спрашиваю Людмилу, помогая ей. И тут же благодарный взмах ресниц.
- Знаете, я рассказала Валере о вас, ну, что вы прошлый раз... какая у вас жизнь была и вообще...
Я принужденно хмурюсь и озабочен единственно тем, чтобы не покраснеть. Стыд за дурацкую исповедь просто душит меня, я даже будто глохну от стыда и оттого плохо слышу Людмилу.
- Мы с Валерой решили, что, кроме вас, нам никто помочь не может. И полно вроде друзей, а довериться сейчас никому не можем.
- В чем дело-то? - спрашиваю с нарочитым спокойствием и даже небрежностью.
- У мамы плохо... Ну, в общем, и у нас тоже... Дом опечатали, машину забрали, катер только успели сплавить... Но не в этом дело... Есть шанс ей помочь, ну, маме, то есть... Валерка, может, ты?..
Конечно, Валера наверняка более толково может объяснить суть, но мне все же хочется, чтобы говорила Людмила, и я торопливо пресекаю Балерину готовность вступить в разговор.
- Если я могу быть полезен... если вы так считаете, то говорите просто и ясно, что нужно сделать.
Интересно, а что я могу сделать? По-моему, решительно ничего. А жаль. Но пусть говорит, а вдруг...
Людмила колеблется и при этом пристально смотрит мне в глаза, в ее взгляде что-то незнакомое мне, возможно, я впервые вижу ее такой серьезной, да и что, собственно, я о ней знаю, как о человеке? Наверное, потому я немного взволнован и разговора жду, как радость.
- Понимаете, маме могут дать условно, это же почти свобода... Нужно сдать деньги...
- Деньги! - восклицаю я в отчаянии. - Да я их даже украсть не умею, не только иметь!
Моя реплика приводит Людмилу в замешательство, она оглядывается на Валеру, у него почему-то улыбка на лице, и почему-то Людмила в ярости от этой улыбки. Между ними в пару секунд разыгрывается непонятная мне пантомима, но все это только на секунды.
- Вы не поняли. Конечно, не о ваших деньгах речь. Сдать нужно полмиллиона...
- Сколько? - переспрашиваю, охрипнув.
- Они есть, эти деньги, - торопливо поясняет Людмила, - есть в одном месте... И если их сдать следствию, то маму практически выпустят.