Поначалу казалось, что туман вскоре рассеется, однако тучи сгустились, заморосил дождь, похолодало — октябрь на дворе. Такая же погода была и в тот день, когда Джин поняла, что беременна. Мать с отцом в очередной раз выясняли отношения, хотя тогда до драки дело не дошло. Джин пошла на занятия в колледж. Незачем было давать им лишний повод для ссоры. Они выполнили свой родительский долг и пускай теперь живут как хотят.
К счастью, они выставили дом на продажу, и август принес избавление.
Джин вспомнила, как спустилась по лестнице, выскользнула из дома и долго-долго шла... Что скажет Рид, думала она, понимая, что у него возникнет чувство, будто он предал отца, возлагавшего на него большие надежды.
Двадцать лет назад отец Рида служил в Пентагоне в звании генерал-лейтенанта. И это одна из причин, почему они с Ридом никогда не общались с его сокурсниками. Он не хотел, чтобы отец снова завел разговор на тему серьезных отношений Рида с кем бы то ни было.
А она не хотела знакомить его со своими родителями.
Останься он в живых и поженись они, надолго бы их хватило? За последние двадцать лет она часто задавала себе этот вопрос и всегда приходила к единственному ответу — нет. Не потому, что его семья против, не потому, что это помешало бы Джин получить образование — они бы все равно расстались. Я слишком мало его знала.
Джин свернула на стоянку у церкви. До него я ни с кем не встречалась, продолжила вспоминать она. Как-то раз я сидела на ступенях памятника в Вест-Пойнте, и он сел рядом. На обложке тетради, которую я носила с собой, стояло мое имя. Он сказал: «Джин Шеридан», а затем: "Мне нравятся произведения Стивена Фостера[12]. И знаешь, какую его песню я сейчас вспомнил?" Конечно, я не знала, и он сказал: "Начинается так: «Мечтаю я о Джинни светловласой...»
Джин припарковалась. Через три месяца он погиб, а она носила его ребенка. И когда увидела в этой церкви доктора Коннорса и вспомнила, что, по слухам, он устраивает усыновления, это был словно подарок судьбы, подсказавший мне, что делать.
И вот я снова нуждаюсь в таком подарке.
Джейк Перкинс пересчитал скорбящих у могилы Элисон Кэндал — менее тридцати. Все остальные предпочли сразу пойти на полдник. Он их не винил — дождь лил как из ведра. Его ноги увязали в раскисшем дерне. Нет ничего хуже, чем помереть в дождливый день, подумал он и спохватился — не забыть бы записать это изречение.
Мэр не пришел на мероприятие, однако ректор Даунз, который уже воздал хвалу щедрости и таланту Элисон Кэндал, как раз возносил универсальную молитву, которая придется по душе каждому, исключая разве что отъявленных атеистов, окажись здесь кто-нибудь из таких.