Шараф-аддин, взглянув на своих братьев по участи, увидел страх, овладевший ими, и понял, что их судьба в его ответе. Он вышел вперед, выпрямился и поклонился.
- О амир! Вы поставили меня в положение нашего пророка.
- Как это?
- Некогда к Мухаммеду, пророку нашему, явились трое предводителей племен и спросили, кого из них аллах примет как праведников, если им случится пасть под мечом врага. Один из них убивал и грабил, спеша разбогатеть. Другой воевал, стремясь прославить себя. Третий ради чести, чтобы возглавить свое племя, убивал старейших своего племени. Пророк наш ответил им: "Аллах знает, я не могу решать за аллаха". И они заворчали, недовольные его ответом. Тогда пророк наш сказал: "Не отвечаю вам, но о воинах ваших скажу: если, доверившись вам, они умирали по вашему повелению, веря, что умирают за справедливое дело, им место в селениях праведных. Если они пали, веря, что жертвуют собой ради справедливого дела, эта вера оправдала их". Так говорил Мухаммед, пророк наш, и вы, амир, заставили меня повторить слова пророка.
Ответ показался Тимуру дерзким, но немыслимо было наказать ученого, сказавшего, что воины Тимура и воины арабов равны перед аллахом, ибо нельзя наказывать за слова, некогда сказанные пророком.
Тимур приподнял руку, как делают купцы на базаре, когда приподнимают коромысло весов.
- Ваши знания заслуживают поощрения.
Он скосил глаза, как бы разглядывая колеблющиеся чаши весов.
- Я подумаю о вас.
Так он отпустил их, и они, выйдя за порог, остановились, ожидая его решения.
Вскоре их позвали на ковер, расстеленный за порогом, и перед ними протянули длинную голубую скатерть, говоря:
- Милостивый амир жалует вас, прося разделить с ним скудный походный ужин.
Между тем Тимур, которому приготовили место во главе ковра, задерживался. К его уху наклонился Худайдада и шептал:
- Царевич Султан-Хусейн, погнавшись за уцелевшей дамасской конницей, шестой день не дает о себе вести.
- А кто пошел с ним?
- С ним семь сотен его конницы.
- Подождем! - ответил Тимур. - А пока вели Бурундуку взять с собой тех, кто покрепче, тысячи полторы, и пускай едут следом. Может, им нужна помощь.
Худайдада, пошатываясь от непривычки ходить пешком, ушел, а Тинзур, подавив тревогу, собрался встать, когда пришел Бахадур, хранитель сокровищ Повелителя, казначей, сказать:
- Добыча неисчислима, о амир! Кладовые подвала, даже конюшни завалены сокровищами. Везде золото, золото. Не помню нигде такого прибытка.
Тимур, забыв о пропавшем внуке, поднялся.
Выйдя к соратникам и гостям, допущенным к ужину с Повелителем, Тимур был приветлив.