Он отхлебнул из стакана бренди, ощутив, как тепло разлилось в груди. Руки его слегка дрожали. Спиртное не притупило в нем остроты чувств и презрения к себе.
Она вышла из закутка, где подогревалась вода на угольях.
— Месье?
Глаза ее были опущены, тон — вежливым, сдержанным, как если бы она была послушной служанкой. Он ощутил скованность: хотел бы подхватить ее на руки, поднять — чтобы дальше все шло заведенным путем, но не осмеливался. Он просто сел на край кровати, пытаясь скрыть от нее бушевавшие в нем страсти.
Она подошла и встала рядом с кроватью.
— Мой лорд желает, чтобы я его раздела?
Рот его слегка скривился. Он видел, что она насмехается над ним, называя его столь почтительно. Она опустила глаза, ее темные ресницы отбрасывали тень на щеки, и именно этой покорностью она воспламеняла его еще больше.
— Да, — произнес он хрипло, поддаваясь этому заманчивому предложению.
Тысячи раз его раздевали и одевали слуги, когда он жил богато. Он был джентльменом: когда заводились в кошельке деньги, у него появлялся камердинер. Но никогда никто не доставлял ему такое жгучее удовольствие, осторожно освобождая от одежды: ее руки скользили по его телу, касаясь тех уголков, которых никто не касался уже три года.
Ее пальцы были ловкими, нежными; она сняла с него рубашку, положила на стул, как будто не было ничего более обычного, чем эта незатейливое занятие. Затем она вновь приблизилась к нему и встала напротив; ее взгляд был по-прежнему скромно потуплен, как у слуги, ожидающего дальнейших указаний и готового их исполнить.
Он поднялся. Она дотронулась до него без малейшего стеснения. Когда она помогала ему освободиться от бриджей, его дыхание стало прерывистым. Он облизнул пересохшие губы.
Ему казалось, он погружается в сон.
Он стоял нагой, охваченный желанием, а она тем временем аккуратно складывала в стопку его одежду.
— Монсеньор, — произнесла она, — вода нагрелась.
Он посмотрел на нее. Его лихорадило: рядом с ним, обнаженным, сновала ее деловитая, одетая фигурка. Он еще не обладал ею, но все тело его уже предвкушало ее.
Он разместился в ванне. Горячая вода приятно обволокла его тело.
Она ждала, держа в руке кусок мыла и мочалку. Но он чувствовал себя неловко и скованно.
Она подождала минуту, не поднимая глаз выше его груди. Потом закатала рукава, встала перед ванной на колени и окунула мочалку в воду. Она казалась ему безумно красивой, — каждое ее движение было полно сдержанного достоинства и грации. Он хотел взять ее лицо в руки и вонзить язык ей в губы. Она между тем водила душистой, намыленной мочалкой по всему его телу — снизу вверх.