Олсон не ответил.
— Олсон тоже бесится, — сообщил Макфрис. — Эй, Хэнк!
— Оставил бы ты его в покое, — сказал Бейкер.
— Хэнк! — крикнул Макфрис. — Не желаешь пройтись?
— Иди к черту, — пробормотал Олсон.
— Чего? — Макфрис приложил ладонь к уху. — Чего ты говоришь?
— Иди к черту! — закричал Олсон.
Он шел, не поднимая головы, и Макфрису надоело изводить его.
Гэррети думал о том, что сказал Паркер. Ублюдок! Что этот ковбой с танцулек мог знать о Мэне? Гэррети прожил в Мэне всю жизнь, в городке под названием Портервилл, к западу от Фрипорта. Всего 970 жителей, но чем он хуже какого-то сраного Джольета, штат Иллинойс?
Отец Гэррети любил говорить, что Портервилл — единственный город в штате, где больше могил, чем живых жителей. Но это было чистое место. Много безработных, обшарпанные дома, единственное развлечение — лотерея по средам, где самым большим выигрышем была индейка и двадцать долларов, но место чистое. Чистое и тихое.
Он снова подумал о Джен. Он любил ее, и теперь она значила для него куда больше, чем раньше. Она превратилась в символ жизни, в заслон от смерти, грозящей ему с вездехода. Он любил ее больше и больше, потому что она символизировала для него время, когда он был собой и мог выбирать. Было уже без четверти шесть. В центре очередного безымянного городка собрались поглядеть на них кучка улыбающихся домохозяек. На одной из них были брюки в обтяжку и такой же тугой свитер. Золотые браслеты у нее на руке звякали, когда она махала. Гэррети машинально помахал в ответ, думая о Джен, о ее светлых волосах и туфлях без каблуков. Она была высокой и всегда носила туфли без каблуков. Он вспоминал, как они познакомились в школе.
— Гэррети!
— Что?
Это был Гаркнесс.
— У меня ногу свело. Не знаю, что делать, — его глаза умоляли Гэррети что-нибудь сделать.
Гэррети не знал, что сказать. Голос Джен, ее смех, ее карамельного цвета свитер и красные брюки, в которых она каталась с ним на санках, пока снег не набился ей в куртку, — это была жизнь. Голос Гаркнесса был смертью.
Теперь уже Гэррети мог ощутить разницу.
— Я не могу тебе помочь, — сказал Гэррети. — Думай сам.
Гаркнесс в панике уставился на него, потом с печальным лицом кивнул.
Он остановился и стал растирать ногу.
— Предупреждение! Предупреждение 49-му!
Гэррети повернулся и пошел задом, чтобы видеть его, Двое мальчишек в рубашках детской лиги, с велосипедами, которые они держали за руль, тоже смотрели на происходящее, раскрыв рты.
— Предупреждение! Второе предупреждение 49-му!
Гаркнесс встал и заковылял вперед — его нормальная нога пыталась справиться с двойным весом, но у нее это плохо получалось. У него слетел туфель, он попытался его поднять и получил третье предупреждение. Лицо Гаркнесса, и без того красное, приобрело оттенок пожарной машины.