Они уже подошли к дверям ложи и остановились, заглянув в глаза Равенворта, Элли была поражена их выражением. Он смотрел на нее так, словно услышал нечто долгожданное.
— Вы только что сказали самые добрые слова, которые мне только доводилось слышать в Лондоне за последние три года, — сказал Равенворт. — И я бесконечно благодарен вам за них.
Они снова посмотрели друг на друга, при этом каждый из них находился в некотором замешательстве. В тишине послышались звуки оркестра — негромко, издалека. Глаза Элли затуманились, словно заглянули куда-то далеко-далеко, она мягко улыбнулась.
— Знаете, мы с папой каждый день вместе читали «Таймс» — от корки до корки. Мы не могли оторваться от газетных листов. По ним мы следили за каждым сражением — от Коруньи до Альбуэрты и Саламанки. — Она вздохнула, покрутила в руках веер и опустила глаза. — Я очень жалею, что папа не дожил до конца войны и не узнал о Ватерлоо.
Мимо них пронеслась буйная стайка юнцов. Они летели вперед не разбирая дороги, и Равенворт вынужден был прижать Элли к стене своим телом, пропуская их.
Убедившись, что с Элли все в порядке, он выпрямился и гневно закричал им вслед:
— Эй, любезные, погодите!
Юнцы остановились, растерянно захлопали ресницами и принялись что-то бормотать в свое оправдание. Равенворт выслушал их и отпустил коротким кивком головы.
Элли плавным движением поправила прическу и отметила про себя, что этот инцидент нисколько не огорчил ее. Напротив, ей было отчего-то даже приятно стоять вот так возле стены, слегка прижатой сильным мужским телом. Нет, положительно, ей не хотелось, чтобы эта история так быстро закончилась! И она продолжила свой рассказ:
— В течение нескольких лет мы с папой переживали все детали каждой кампании. Герои этих битв становились для нас близкими и дорогими людьми. Особенно один офицер… Я никогда не видела его, разумеется, но мне ужасно хотелось бы узнать о нем как можно больше. Я так часто думала о нем… Но когда папы не стало, — нерешительно закончила она, — я уже не так внимательно следила и за битвой при Ватерлоо, и за последующими событиями.
Лорд Равенворт слушал ее со смешанными чувствами. В фойе убавили свет, стало пустынно и сумрачно, и в неярком свете оставшихся свечей он словно впервые увидел ее лицо: прекрасный точеный овал, светло-каштановые локоны, мерцающие синие глаза… Он обнаружил, что ему приятно быть рядом с этой девушкой, в которой прежде не замечал ничего, кроме ее острого язычка. А главное — она произносила те самые слова, которых он столько лет ждал здесь, в этом холодном, равнодушном Лондоне! Странно, в высшей степени странно, что эти слова он услышал именно от нее…