Однако это не укрылось от глаз плещущихся в бассейне ребятишек. Нико увидела то же, что и дети: бездыханный старик тяжело обвис в кресле, глаза закатились, а на груди – там, где пуля, прорвав в шали дыру, выскочила и упала несчастному на колени, – расцвел кровавый бутон.
Какая-то маленькая девочка завизжала, и мать сделала ей замечание, решив, что дети балуются. Никки стояла на краю балкона, потягивая шампанское, и слушала, как женщина выговаривает дочери: «Ну все, Джесси, мое терпение лопнуло. Последний раз я тебя…» Тут голос оставил ее, дыхание пресеклось, и дама глотнула воздух. Затем последовал второй судорожный вдох, будто кто-то собирался с силами, готовясь закричать, – и ночь пронзил вопль ужаса.
Нико ушла с балкона, взяла пульт и включила телевизор. Удобно устроившись на диване, она принялась скользить по каналам, пока не нашла любимое шоу: канал 67, любительские состязания по серфингу с их весельем и морскими брызгами.
Десять минут спустя рев сирен огласил округу: примчались «скорая помощь» и три полицейские машины. Вскоре на террасу пробежала съемочная группа телевизионщиков в погоне за сенсационными кадрами: окровавленное кресло-каталка, старик, которого увозят на тележке, и медбрат-ямаец, сидящий на складном стуле, закрыв лицо руками.
Поблизости, перешептываясь и качая головами, стояли несколько постояльцев отеля с тропическими напитками в руках.
Прошло больше часа, прежде чем полицейский постучал в дверь Нико, чтобы поинтересоваться, не заметила ли она чего-нибудь подозрительного. Никки ответила, что не в курсе происходящего, и спросила, из-за чего весь сыр-бор.
– Стреляли в человека, – объяснил полицейский. – На променаде.
– Шутите!
– Нет.
– Но я ничего не слышала. Только когда «скорая» приехала, поняла: что-то стряслось.
– Никто не слышал, – подтвердил полицейский. – Пока, во всяком случае.
– Надеюсь, этому несчастному помогут.
Коп отрицательно покачал головой.
– Неужели он умер? – поразилась Нико.
– Боюсь, что да, – ответил полисмен. – Убит. Можно сказать, его пристрелили.
– Здесь, на курорте? О ужас!
Полицейский хохотнул, будто собеседница поделилась с ним чем-то забавным.
– «Ужас» – еще мягко сказано.
– То есть как?
Инспектор казался крайне растерянным.
– Не в моей компетенции распространяться о таких вещах, но это крайне глупый поступок.
– О чем вы?
– Нелепое убийство.
– Почему вы так считаете?
– Старика звали Крейн. Ему стукнуло восемьдесят два, он лечился от рака – да его все здесь знают, местная знаменитость.
– И что?
– А то, что, по словам медбрата, Крейну оставалось жить полгода – год от силы. Какой смысл? – С горестной ухмылкой коп покачал головой.