– Другая проблема состоит в том, что я собираюсь подать в суд на ее психиатра.
Детектив хмыкнул не без скепсиса.
– Все проблемы возникли из-за его некомпетентности, – начала Эйдриен, но Бонилла ее прервал.
– Буду с тобой откровенен, Скаут: людям свойственно болезненно переживать потерю близкого человека, и порой каждый из нас склонен искать виноватого.
– Я не пытаюсь найти виноватого, Эдди. Этот психиатр довел ее до самоубийства.
– Хм, что-то не нравится мне это «довел».
– В тех воспоминаниях, которые якобы возвращались к Никки, не было ни доли правды – сплошная ложь. Я знаю наверняка, потому что и мне в них отводилась роль.
Эдди неодобрительно хмыкнул и поинтересовался:
– Какого рода воспоминания?
Эйдриен пыталась подобрать слова.
– Всякий бред.
– А подробнее?
Она тяжело вздохнула:
– Никки считала, что в детстве ее изнасиловали.
Детектив не ответил, и собеседница поняла, что он подбирает слова. Наконец Эдди отозвался:
– Что ж, такое случается даже в самых благополучных на первый взгляд семьях.
– Сатанисты, – лаконично пояснила она, и Бонилла решил уточнить:
– То есть капюшоны и все такое?
– Да. Капюшоны, свечи и не знаю что еще – какие-то козлиные головы.
– Боже правый.
– Никки считала, что и со мной все это происходило. Только уж поверь – о таком не забывают.
– Ты этого не помнишь?
– Нет, – ответила Эйдриен. – Не помню.
– И потому решила, что психиатр…
– Сам все придумал, – закончила мысль девушка.
– Хм, и для чего, по-твоему, ему это понадобилось?
– Не знаю, но факт остается фактом.
– Да, я уже слышал, – сказал Бонилла и добавил: – Я бы как-то понял, если бы ты избегала разговоров о таких вещах. Скажем, в случае, если бы тебя изнасиловал отец. Ты бы, вероятно, порядком комплексовала. Но не помнить – это уже другое. Насколько я знаю, люди обычно стараются забыть такие вещи, а не наоборот.
– Вот именно.
– Вопрос в следующем: зачем ему это понадобилось? В чем интерес врача?
– Ну, во-первых, Никки оставила ему деньги за помощь, представляешь? А во-вторых, я кое-что раскопала в Интернете. Существует целое движение, связанное с «привитыми» воспоминаниями. В нем участвуют главным образом родители и родственники якобы потерпевших, которые утверждают, что обвинения против них беспочвенны, что психотерапевт намеренно заставляет пациентов верить в придуманный им бред.
– Зачем?
– Потому что тогда у него появляется возможность лечить. Я хочу устроить для этого шулера показательный процесс.
– А я, по всей видимости, должен тебе помочь, так? Каким образом?
– Я хочу, чтобы ты выяснил об этом человеке все: есть ли на него жалобы, не испытывает ли он денежных затруднений, поинтересуйся его репутацией.