— Мне об этом известно не больше вашего, — ответил Майло. Он улыбнулся. — Ну, может, на самую малость больше, но я уверен, что упорной работой вы это быстро наверстаете.
С этими словами он двинулся мимо них, направляясь ко входу в миссию. Я хотел пойти за ним, но Льюис преградил мне дорогу.
— Остановись, Стерджис, — сказал он.
Майло обернулся. Наморщил лоб.
Льюис спросил:
— А теперь что тебе там нужно?
— Думал поговорить со священником, — ответил Майло. — Пора исповедаться.
— Правильно, — ухмыльнулся Эспозито. — У священника борода отрастет, пока он будет слушать.
Льюис засмеялся, но это прозвучало как-то принужденно.
— Может, сейчас не самое лучшее время для этого.
— Я что-то не вижу здесь никакого запрещающего знака, Брэд.
— Все равно сейчас не лучшее время.
Майло упер руки в бока.
— Ты хочешь сказать, что для меня доступ сюда ограничен, потому что покойник здесь когда-то проживал, а всякие бродяги и подонки могут входить и выходить беспрепятственно? Хармон-младший будет просто в восторге, Брэд. В следующий раз, когда они с шефом полиции будут играть в гольф, им будет о чем поговорить.
Льюис сказал:
— Сколько прошло, три месяца? А ты уже действуешь, как проклятый деляга.
— Чушь собачья, — ответил Майло. — Это ведь ты тут ставишь препоны, Брэд. Это ты вдруг ни с того ни с сего решил проявить бдительность.
— Никто нас не заставляет выслушивать эту чушь собачью, — процедил сквозь зубы Эспозито и расстегнул пиджак. Льюис придержал его, дымя словно паровоз. Потом бросил окурок на тротуар, посмотрел, как он тлеет, и отошел в сторону.
— Эй, — сказал Эспозито.
— А пошло все в задницу! — В голосе Льюиса была такая ярость, что Эспозито захлопнул рот. Льюис повернулся ко мне: — Валяйте. Двигайте.
Я двинулся вперед, а Майло рукой уже коснулся двери.
— Смотри, не напорть там, — предостерег Льюис. — И не перебегай нам дорогу. Я не шучу. И мне наплевать, сколько там за тобой этих чертовых адвокатов, слышишь?
Майло толкнул дверь, и мы вошли. До того как дверь закрылась за нами, я услышал, как Эспозито выругался.
И засмеялся — через силу, со злобой.
* * *
В большой комнате цвета морской волны работал телевизор. На экране мелькало что-то вроде полицейского боевика, и пар сорок полузакрытых глаз следило за фантастическими перипетиями.
— Торазин-сити, — сказал Майло фреоново-холодным голосом. — Гнев как лечебное средство...
Мы дошли до середины комнаты, когда из-за угла коридора появился отец Тим Эндрус, везущий бачок с кофе на алюминиевой тележке. Упакованные в полиэтилен стопки пластиковых стаканчиков заполняли нижнюю полку тележки. Его пасторская рубашка грязно-оливкового цвета была надета поверх выцветших джинсов, добела протертых на коленях. Обут он был в те же самые, что и в первый раз, белые кеды; один шнурок развязался.