Реквием по Германии (Керр) - страница 3

– Послушайте, господин доктор, а что вы предпримете, если ваша жена и в самом деле задержана русскими?

– Не знаю, – угрюмо ответил он. На мгновение его глаза потускнели.

Похоже, дела у фрау Новак обстоят не блестяще, подумалось мне.

– Подождите минутку, – оживился он, запустил руку в нагрудный карман своего пальто и вынул золотую авторучку. – Вот, посмотрите, это подойдет? Фирмы «Паркер». Восемнадцать карат[1].

Я быстро прикинул стоимость ручки.

– Примерно тысяча четыреста долларов на черном рынке. Да, эта безделушка понравится Ивану. Русские любят авторучки почти так же, как часы. – Я с намеком приподнял брови.

– Боюсь, что не могу расстаться со своими часами, – сказал Новак. – Это подарок моей жены. – Он растерянно улыбнулся.

Я сочувственно кивнул и решил позаботиться о себе, пока он окончательно не раскис.

– Теперь поговорим о моем гонораре. Вы упомянули, что работаете на металлургическом заводе. У вас нет доступа в лабораторию?

– Ну конечно нет.

– А в плавильный цех?

Он задумчиво кивнул, и вдруг его осенило:

– Вам нужен уголь, не так ли?

– Вы можете достать немного?

– Сколько вам нужно?

– Килограммов пятьдесят будет достаточно.

– Договорились.

– Приходите через сутки, – сказал я ему. – Надеюсь, к тому времени у меня появится кое-какая информация.

Спустя полчаса, оставив записку жене, я вышел из дому и направился к железнодорожной станции.

В конце 1947 года Берлин походил на громадный некрополь с надгробиями разрушенных зданий – скорбный памятник потерям в войне.

Во многих районах города довоенная карта улиц была столь же бесполезна, сколь и средство для мытья окон. Главные дороги извивались, как реки, среди крутых утесов развалин. Тропинки петляли вокруг холмиков из сваленных друг на друга камней. В теплую погоду даже не слишком чуткий нос безошибочно определял, что под камнем погребено нечто иное, нежели домашняя утварь.

Даже с компасом вы едва ли смогли бы отыскать путь среди лабиринта улиц, на которых остались стоять лишь фасады магазинов и отелей, точно заброшенные декорации для фильма: сориентироваться здесь могли только люди с отличной памятью. И тем не менее сырые подвалы и опасные нижние этажи многоквартирных домов, у которых фасадная стена полностью отсутствовала, выставляя напоказ содержимое комнат, будто в гигантском кукольном доме, были обитаемы. Только отчаянные смельчаки рисковали жить на верхних этажах: отчасти оттого, что слишком мало осталось неповрежденных крыш и слишком много появилось опасных лестниц.

Обитатели берлинских развалин зачастую подвергались не меньшей опасности, чем в последние дни войны: где-то грозила обвалом стена, где-то таилась невзорвавшаяся бомба. Жизнь все еще оставалась лотереей.