Они приближались к Сэму от угла квартала. У него было странное ощущение, что каким-то шестым чувством они определили, через какой двор он вышел и в каком месте его можно будет перехватить. Сэм перешел на шаг. Он в хорошей форме, но бегать наперегонки с семнадцатилетними в его сорок два года было бы глупо.
Вместо того чтобы бежать вперед, во двор напротив, он повернул к гаражу, надеясь, что боковая дверь будет открыта. Так и есть. Он шагнул в темноту и закрыл задвижку как раз в тот момент, когда шаги его преследователей смолкли на дороге напротив гаража.
В полной темноте Сэм попытался отыскать еще одну защелку на двери или прут для блокировки, но ничего не нашел.
Четыре голоса о чем-то тихо переговаривались, ничего нельзя было разобрать. Голоса звучали странно: шипяще и настойчиво.
Сэм замер у двери, обеими руками ухватившись за ручку, чтобы не дать повернуть ее снаружи, если они попытаются это сделать.
Они замолкли.
Сэм напряг слух.
Тишина.
В гараже пахло пылью и машинным маслом. Были видны очертания одной или двух машин.
Сэм не был испуган, но начинал осознавать всю комичность ситуации.
Куда его занесло? Взрослый человек, агент ФБР, выученный всем правилам обороны без оружия, мастерски стреляющий, он прячется в гараже от четырех ребятишек. Конечно, он оказался здесь потому, что так подсказал инстинкт, а он всегда доверял инстинкту, но это…
Быстрое движение по ту сторону двери. Он напрягся. Шаркающие шаги. Кто-то подошел совсем близко. Вероятно, только один из них.
Сэм еще крепче ухватился за рукоятку, прижал дверь ногой.
Шаги совсем рядом.
Он задержал дыхание.
Прошла секунда, две, три.
«Попробуй, заперта ли дверь, и проваливай», – с раздражением подумал Сэм.
В этот момент он чувствовал себя страшно глупо и был уже готов показать мальчишкам, на что он способен. Он мог выпрыгнуть из гаража, как чертик из табакерки, и напугать ребят до смерти. Они побегут – только пятки засверкают.
Вдруг он услышал голос по ту сторону двери, в паре дюймов от него. Одному Богу известно, кому мог принадлежать такой голос, но Сэм сразу понял, что правильно сделал, когда спрятался от них. Голос был тонкий, резкий, леденящий душу, и его настойчивые интонации напоминали вопли маньяка или наркомана во время ломки.
– Жжет, жжет, голод, голод.
Казалось, он говорил сам с собой и не понимал, что говорит, как человек в горячечном бреду. Раздался какой-то скрежет о деревянную дверь. Сэм не понимал, что там происходит.
– Пища, пища для огня, огонь, – повторял голос, подымаясь до угрожающего визга.
«Это не ребенок, – подумал Сэм, – но и не взрослый». Даже в холодном гараже его прошиб озноб.