Потянув к себе висящий над головой микрофон, Горов произнес в амбушюр:
— Внимание, торпедный отсек! Вас вызывает капитан. Что вы скажете о сухой изоляции за переборками отсека?
Теперь всеобщее внимание сосредоточилось на громкоговорителе-пищалке, подобно тому как еще мгновение назад оно было приковано к глубокомеру погружения.
— Изоляция такая имеется, капитан. Но и она вспотела. Полагаю, что теперь она пропитана влагой.
Да, видно страшен был тот удар, который они в спешке едва заметили. Натворила дел плавучая льдина.
— А воды много?
— Капель нет. Только сконденсировавшаяся влага. Тонкая пленка.
— А где скапливается влага?
Офицер торпедной установки сказал:
— Вдоль шва между отсеком аппарата номер четыре и отсеком аппарата номер пять.
— Какие-нибудь выпуклости или изгибы подлине есть?
— Никак нет.
— Следите за этим местом, — распорядился Горов.
— Есть. Я и так глаз с него не свожу.
Горов разжал пальцы и микрофон, подпрыгнув на пружине, вернулся на место.
За командным пультом теперь находился Жуков.
— Мы могли бы попытаться поменять курс, капитан.
— Ни в коем случае.
Горов понимал, что на уме у его первого помощника. Они, судя по всему, шли вдоль длины айсберга и к настоящему времени миновали около половины этой длины — около шестисот пятидесяти метров — и должны были пройти еще столько же. А вот если взять право или лево руля, то, быть может, удастся выйти в открытое море раньше: от штирборта или левого борта до края айсберга вряд ли было более двухсот или трехсот метров. Они-то знали, что ширина айсберга куда меньше его длины. Можно было бы поменять курс, причины на то выглядели вполне вескими, но Горов опасался, что так они только зря потеряют время и обесценят уже проделанную работу.
Чтобы объяснить свое нежелание поддаться уговорам Жукова, Горов сказал:
— Пока мы поменяем курс да выйдем в открытое море хоть по штирборту, хоть по левому борту, много времени пройдет. Мы и так уже миновали середину айсберга и сейчас движемся под его кормой. Вот-вот выйдем в открытое море. Так держать, лейтенант.
— Есть так держать.
— Не меняйте курс до тех пор, пока течение не начнет нас заворачивать в сторону.
Оператор, сидевший за пультом поверхностного эхолота, объявил:
— Лед над нами. На высоте в семьдесят шесть метров.
«Странно. Тайна какая-то: из-под горы не выбираемся, а толщина льда уменьшается», — подумал Горов.
Они уже давно не погружались, то есть глубина, на которой шла лодка, оставалась той же, она не менялась. Но айсберг, до «кормы» которого надо было еще идти и идти, тоже не взлетал в воздух, — Горов понимал, что законов тяготения никто не отменял. Но почему зазор между палубой лодки и днищем ледовой горы все время растет?