— А нет ли признаков усталости металла? Звуки? Беспокоящий скрежет?
— Мы провели стетоскопирование. Никаких посторонних шумов или сигналов об усталости металла стетоскоп не показал. Акустическая обстановка обычная.
— Замечательно. Тогда прошу вас объяснить, почему все-таки в вашем голосе столько озабоченности? — требовательно произнес Горов, желая дознаться до сути дела.
Офицер-торпедник ответил не сразу, но наконец произнес:
— Видите ли, тут стоит приложить ладошку к стали, и заметно становится: какое-то странное подрагивание...
— Вибрация от двигателей.
Громкоговоритель-пищалка поперхнулся, потом голос офицера из торпедной медленно проговорил:
— Никак нет. Что-то еще. Не знаю только что это. Но зато знаю: раньше такого не было. Думаю...
— Что вы думаете?
— Виноват.
— Я у вас спрашиваю, что вы там думаете, — еще требовательнее заговорил Горов. — Давайте выкладывайся начистоту. Итак, что вы думаете насчет этой дрожи в стали, к которой вы прикладываете руку? Отвечайте.
— Давление.
Горов хорошо видел, что все члены экипажа, ставшие свидетелями разговора, потому что должны были в это время находиться в рубке управления, распрощались с проснувшейся было надеждой, пусть робкой. Но офицеру из торпедной он сказал:
— Давление? Как это вы можете ощутить давление через сталь? Я бы посоветовал вам не давать воли своему воображению. Никаких причин для паники я не вижу. Попрошу, однако, как можно бдительнее следить за обстановкой.
Офицер-торпедник явно рассчитывал на иной, более красноречивый отклик. И лишь мрачно сказал:
— Есть. Так точно.
Лицо Жукова исказил страх, но в выражении прочитывались еще и сомнения, и злость, целая гамма чувств, все из них легко распознавались и узнавались, и все были безрадостными. Первому помощнику следовало бы лучше владеть собой, иначе он никогда не выбьется в капитаны. Жуков проговорил так тихо, что Горову пришлось напрягать слух:
— Малюсенькое отверстие, размером с игольное ушко, ничтожная трещинка, толщиной в волос, и нас мгновенно расплющит.
И то правда. Ну, если это случится, то произойдет в какие-то доли секунды. Никто и не сообразит даже, что стряслось. Просто не успеет. По крайней мере, такую гибель можно счесть милосердной — уж очень она стремительна.
— Да все у нас будет нормально, — не согласился Горов.
Он увидел смущение в глазах первого помощника и понял, что тот опять мучается вопросом о верности, будучи озабочен тем, кому, собственно, он, Жуков, должен подчиняться. «Неужто я не прав?» — подумал Горов. Ему пришло в голову, что он, возможно, должен поднять «Погодина» метров на пятьдесят, чтобы снизить сокрушительное давление на корпус судна. И, естественно, оставить побоку хлопоты об ученых проекта Эджуэй.