Все уставились на потолок, прислушиваясь и дожидаясь, что будет дальше.
«Интересно, что за фантом бродит там на этот раз, — подумал Брайс. — Какую форму оно теперь приняло?»
Скрежет. Негромкий щелчок. Частый стук.
Звуки смерти.
Рука Брайса была холоднее, чем рукоятка его револьвера.
Все шестеро подошли к окну и посмотрели на улицу. Но, кроме клубов густого тумана, там ничего не было видно.
Потом внизу на улице, примерно в квартале от них, в неровном свете натриевой лампы что-то зашевелилось. Неясно что. Какая-то угрожающего вида тень, к тому же искаженная туманом. Брайсу показалось, что он разглядел там что-то вроде краба размером с легковую машину. Он успел увидеть паукообразные лапы. В свете уличного фонаря мелькнула и тут же скрылась в темноте чудовищная клешня, усеянная множеством мелких зубчиков. На мгновение из темноты показалось что-то длинное, дрожащее, ищущее: то ли ус, то ли антенна. Потом то, что там было, бесследно растворилось опять в ночном мраке.
— Вот что-то подобное и ползает сейчас снаружи по зданию, — сказал Тал. — Какой-нибудь чертов краб вроде того, что мы видели. Родившийся в горячечном бреду какого-нибудь сожранного алкаша.
Они услышали, как этот кто-то забрался наконец на крышу. Его хитиновые конечности стучали и скребли по листам шифера.
— Что оно затевает? — озабоченно спросила Лиза. — И зачем ему нужно притворяться чем-то другим, а не быть тем, что оно есть? Самим собой?
— Может быть, ему просто нравится сам процесс мимикрии, — сказал Брайс. — Знаешь... примерно так же, как некоторым тропическим птицам нравится подражать различным звукам, и они делают это только для того, чтобы послушать себя.
Шум на крыше прекратился.
Все шестеро стояли и ждали.
Казалось, сама ночь подкрадывается к ним, как дикий зверь, изучая свою будущую жертву и выбирая момент для нападения.
* * *
Никому не сиделось, все они были слишком взволнованы и потому продолжали стоять у окон.
На улице по-прежнему ничего не было видно, только клубился густой туман.
— Теперь я понимаю, почему все тело превращается в один сплошной синяк, — проговорила Сара Ямагути. — Оно обволакивает жертву со всех сторон и сдавливает ее. Синяк — результат такого очень сильного, равномерного и достаточно долго длящегося сжимания. Поэтому же есть и признаки удушья: люди просто задыхались внутри этой живой материи, когда оказывались со всех сторон охваченными ею.
— Наверное, — сказала Дженни, — и консервант оно выпускает в тот момент, когда сжимает жертву.
— Да, вероятнее всего, — согласилась Сара. — Вот почему на тех телах, которые мы осматривали, нигде не было следов укола или укуса. Консервант, должно быть, воздействует сразу на всю поверхность тела жертвы, втискивается давлением в каждую его пору. Своего рода консервация под давлением.