Кудесников нервно почесал о березу вторую лопатку. Чтобы железобетонный Михалыч орал? Уму непостижимо.
— Я отправился к нему, — продолжал шипеть Малахов, — и знаешь, что он сказал?
— Что брюнетка оказалась молочной сестрой Кондолизы Райс и на Москву уже летят американские баллистические ракеты, — вслух предположил Кудесников.
Малахов несколько секунд смотрел на него не мигая.
— Теперь я вижу, что ты спятил, — мрачно заключил он, — Ты просто спятил, и все. Будь ты в своем уме, ты не послал бы меня следить за руководителем департамента службы безопасности.
Арсений почесался о березу всей спиной, извиваясь, как уж, задумавший вылезти из старой шкурки. И глупо переспросил:
— Службы безопасности чего?
— Страны! — гавкнул Малахов. — Игорь Тагиров, твою мать, его зовут! Думаешь, он не заметил, что я за ним слежу? Думаешь, он не узнает, кто я такой? И кто раздает мне поручения, да? Мы исчезнем прямо сегодня утром, — простонал он. — Бесследно. Наши изуродованные тела смешают с трупами жертв авиакатастрофы рейса Бенин — Урюпинск. Нам крышка. Мне — крышка!
— Ты вот что, — сказал Кудесников, чувствуя беспокойство в желудке, — ты иди домой и ложись спать. А я разберусь…
— Он разберется! — Малахов воздел руки, призывая небожителей стать свидетелями кудесниковской глупости. — Вместо того чтобы разбираться, иди и пиши завещание. Я уже велел жене собирать детей.
Собирать детей! Арсений представил, как дети Малахова, завязанные крест-накрест в белые платки, сидят на чемоданах и рыдают в два голоса. А их мать дрожащими руками запихивает в баул самые ценные вещи, уминая их коленкой.
«Бежать!» Слово билось в голове Кудесникова, раскладываясь на два слога в такт его шагам: бе-жать, бе-жать, бе-жать… Он двигался к своему подъезду длинными скачками, изредка виляя, словно уже был взят в перекрестье прицела. Беспокойство в желудке перешло в штормовое предупреждение. Кудесникову казалось, что этот важный орган раздулся внутри него подобно воздушному шару и уже подпирает сердце — дышать становилось все труднее и труднее.
Прилетев домой, он заметался по квартире, не зная, с чего начать сборы. Необходимо спрятаться. Пересидеть бурю. Конечно, он ничего такого не сделал, всего-то проявил человеческое участие. И все-таки… Все-таки было страшновато оставаться тут и прислушиваться к шагам за дверью.
«Там», конечно же, решат, что Дину подослал он. И слежку тоже организовал он. Великолепно! Как говорится, сделал дело — жди расстрела.
— Мерс, мы уезжаем! — предупредил Арсений кота, свесившего заднюю лапу со спинки кресла. — Собирайся.