- Лицензия! - уже очень громко сказал приземистый. - Клуб! Сезон!
Да. Мы нарушили сразу все, что можно нарушить в сфере британской рыбалки. Я покосился на Матвея. Нельзя было ударить лицом в английскую грязь. Но и нельзя было сказать, что про лицензию не знали, потому что дети знали, что мы знали, а обманывать нехорошо.
- О'кей, - сказал я, виновато вздохнул и опустил руки.
Американизм неожиданно произвел впечатление.
- Ол райт, - сказал приземистый. - В другой раз вызову полицию!
Так нас выперли из этого оазиса.
На обратном пути я подавленно молчал.
- Пап, ну и чего там дальше про тайменя? - осведомился с заднего сиденья Егор.
- Каждый день торт... - задумчиво подал голос Матвей. - Этот Сережа тебя, что, очень любил?
Матвей никогда не видел деда Сережу. Но остров Сахалин, шестьдесят тысяч фунтов, таймень до пола и не просто торт, а "Подарочный"... Дед Сережа, думаю, встал перед Матвеем как живой.
- Любил, да, - сказал я. - Так сильно, что тоже однажды выпер. Когда уже с бабушкой в Киев на пенсию переехал... - Я вел машину по узким британским улицам и обращался к зеркалу заднего вида.
Дед повез меня копать на новую дачу: студент из Москвы на каникулах в Киеве - как можно не копать? 1982 год, дорогие товарищи.
На обратном пути с дачи в Киев, поздно вечером, в автомобиле марки "Жигули" я заявил, что не люблю КГБ. Дед нахмурился. Всю жизнь прослужить во внешней разведке, чтобы под конец от любимого внука услышать, что внук это дело не любит. Торты - любит, а КГБ - нет.
- Столько людей пересажать! - с чувством сказал я.
- Откуда ты знаешь? - спросил дед.
- Читал.
- Где читал? Где ты это мог прочитать? Кто тебе, понимаешь, такие книжки подсовывает? Он еще учится в политическом вузе! - Седые кустистые брови деда с разнокалиберно торчащими черными выскочками недобро шевелились над рулем. - Я, пожалуй, дрянь такая, твоему ректору напишу...
- А что, не правда? Как можно сажать за убеждения? - авторитетно сказал я. - И при чем тут "дрянь"? И при чем писать ректору? Вот они - методы. Ты умей спорить спокойно.
- За какие убеждения? - Дед поднял острые плечи, не сводя глаз с полночной трассы.
- За разные!
- За разные не только можно, но и нужно, - отрезал дед. - Ты, может быть, понимаешь, и советскую власть не любишь?
Картошечка на конце дедова носа усыпалась каплями росы.
- М-м... - сказал я.
- Его, щенка, понимаешь, бесплатно учат, бесплатно лечат...
- Беспла-атно? - вскинулся я, всем корпусом развернувшись к водителю. - Да Михайловна всю жизнь налоги платит...
- Какие налоги? - Брови поднялись и выгнулись в мою сторону, словно порыв грозового ветра рванул по верхушкам кустарника.