— Но в этом нет ничего зазорного, — подбодрил девушку Джон, обнажая широкие плечи и мощную грудь. — Это же прекрасно.
Она заставила себя успокоиться, несмотря на бешено скачущий пульс — ведь еще не видела Таггерта полностью обнаженным при дневном свете.
— Знаешь, когда мне было шестнадцать лет, я привел одну девушку домой… — Его глаза подернулись дымкой воспоминаний.
— Не продолжай. Я все поняла. — Ей вдруг взгрустнулось. Сколько же было подруг у этого красивого мужчины? Наверняка прошел огни и воды. Но тогда почему в глазах такая печаль?
Ей захотелось прижать его к себе, утешить, успокоить. Впрочем, он такой гордый. Явно не приемлет жалости к себе.
— О чем ты думаешь? — взволнованно спросил Таггерт, внимательно изучая лицо девушки.
— Я просто… — она загадочно улыбнулась, а потом вдруг встала на колени и прижалась открытым ртом к его пупку.
Женевьева медленно покрывала поцелуями его грудь и живот, языком играла с сосками, ее пальцы выводили сложные узоры, пощипывали, разглаживали кожу. Из его горла вырывались страстные вздохи.
Затем он положил руки ей на голову, слегка отстранил от себя.
— Женевьева, — в глазах мужчины появилось ранее незнакомое выражение.
Она коснулась рукой лица Джона.
— Что?
— Я хочу… — Таггерт запнулся, и партнерша увидела, как раскраснелись его щеки… Он провел пальцем по нежным, полным губам девушки.
Женевьева все поняла. Подвинулась, давая ему возможность устроиться поудобнее. Одарила своими ласками его возбужденную плоть. Потом они поменяли позу. Девушка была влажной и жаждущей. Его бедра двигались медленно, глубокими толчками. Их взгляды замкнулись друг на друге — мужчина и женщина не могли и не хотели закрыть глаза, ни отвести их в сторону.
Он казался ей настоящим мужчиной, самим совершенством. Необыкновенно красивым, волевым, сильным. Никогда в жизни не доводилось ей испытывать такое блаженство. Женевьева Боуен, обретя внутреннюю свободу, готова была идти за этим человеком на край света. Готова была подчиняться ему во всем.
Только Джон. Навсегда. Навечно.
Женевьева вскрикнула. Он усилил натиск.
— Милая, я не могу больше сдерживаться.
— Делай, как считаешь нужным. — Ее голова закружилась от удовольствия.
Восхитительный жар его тела и ее собственный отклик на ласки породили фонтан эмоций, сравнимый лишь со взрывом настоящего, пенного шампанского, которое трудно удержать в бутылке.
Она погрузила руки в густые темные волосы Джона и отчетливо произнесла:
— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
Обернувшись вокруг мужчины влажной, теплой лентой, она все больше растворялась в нем.
Его тело сотрясала сладостная дрожь. Он снова прижался к ее нежным губам.