— В жизни большей глупости не слыхал, — сердито сказал я.
— Я так думаю, сэр, что Беатрис к нам больше не вернется. Но скажу вам: не сделала бы она так, если бы за ней чего-нибудь да не водилось. Зря говорить не будут… Сказано ведь: нет дыма без огня.
Я не подозревал тогда, как страшно, до омерзения будет преследовать меня эта поговорка.
Перед обедом мне надо было еще сходить в город. Светило солнце, воздух был холодным и свежим, но уже пахло весной. Я взял костыли и отправился в путь. Я энергично отказался от предложения Джоан проводить меня, но мы договорились, что, когда будет пора обедать, она подъедет за мной на машине.
— Ты там, наверное, встретишься со всем Лимстоком.
— Нисколько не сомневаюсь, — ответил я, — что уже со всеми-то здешними сливками общества встречусь.
По утрам вся жизнь общества сосредоточивалась на Хай — стрит: люди делали здесь покупки, останавливались и обменивались новостями.
И все-таки в город я шел не без сопровождения. Не прошел я и двухсот ярдов, как услышал за собой звонок, потом скрип тормозов велосипеда, и вслед за этим чуть не к моим ногам свалилась Миген Хантер.
— Здравствуйте, — сказала она запыхавшись, подымаясь и отряхиваясь.
Миген мне нравилась и мне всегда было страшно жаль ее.
Это была падчерица адвоката Симмингтона, дочь его жены от первого брака. О мистере (или, кажется, капитане) Хантере почти никогда не упоминали, и, очевидно, все считали, что чем скорее о нем забудут, тем лучше. Вел он себя с теперешней миссис Симмингтон ужасно, и она развелась с ним через год или два после свадьбы. У нее были свои средства, и она поселилась с дочуркой в Лимстоке, «чтобы предать все забвению», здесь же она и вышла снова замуж за старого холостяка Ричарда Симмингтона.
От второго брака родились два мальчика, боготворимых обоими супругами. Я подозревал, что Миген чувствует иногда себя дома пятым колесом в телеге. Она совершенно не была похожа на свою мать — невысокую, анемичную женщину, довольно видную и по большей части толковавшую тонким, меланхолическим голоском о своих стычках со служанками, о своем здоровье.
Миген была высокой, неловкой девушкой, и хотя ей было почти двадцать, выглядела она шестнадцатилетней школьницей. У нее был узел неопрятных каштановых волос, зеленоватые глаза, узкое скуластое личико и неожиданно милая улыбка уголком рта. Она носила серые платья, здорово напоминавшие мешковину, и фильдекосовые чулки, случалось, что и рваные.
Когда я сейчас посмотрел на нее, она показалась мне похожей скорее на жеребенка, чем на человеческое существо. Правда, жеребенок был бы очень симпатичным, если бы его хорошенько почистить!