Она выпалила, как обычно, быстро и тяжело дыша:
— Я была наверху в усадьбе — знаете, у Лешеров — спросить, нет ли у них утиных яиц. У них там столько маленьких поросяток! Вот прелесть — то! Вы любите поросят? Я очень, даже и запах их.
— В хорошем хозяйстве поросята не должны пахнуть.
— Правда? А у нас здесь всюду пахнут. Вы вниз? Я увидела, что вы идете один, и решила пойти с вами, только уж очень резко затормозила.
— У вас чулок порвался, — обратил я ее внимание. Миген огорченно посмотрела на свою правую ногу.
Порвался — таки. Ну, да там все равно уже были две дырки, так что не велика беда, верно?
— Вы когда-нибудь штопаете чулки, Миген?
— Бывает. Когда мама заставит. Только она не очень обращает внимание на меня — а это тоже по-своему не так уж плохо, правда?
— До вас еще, кажется, не дошло, что вы уже не девочка.
— А вы считаете, что мне надо быть такой, как ваша сестра? Словно с витрины магазина?
Такая характеристика Джоан мне не очень понравилась.
— Она выглядит чисто, аккуратно и красиво, — строго ответил я.
— Очень красива, — вежливо согласилась Миген. — Но ничуть на вас не похожа. Почему это так?
— Брат и сестра не всегда похожи, как две капли воды.
— Это верно. Я вот тоже не очень похожа на Брайена и Колина. Да и они совсем разные. — Она помолчала, а потом сказала:
— Странная это все-таки штука.
— Что именно?
Миген ответила коротко:
— Семья.
Я задумчиво кивнул:
— Пожалуй, что так.
Хотел бы я знать, о чем она сейчас думает. Минуту мы шли молча, а потом Миген немного робко спросила:
— Вы — летчик, да?
— Да.
— Это у вас, когда вы летали?
— Да, была авария.
— А у нас тут никто никогда не летал.
— Пожалуй, — ответил я. — А вы бы хотели летать, Миген?
— Я? — Миген удивилась. — Господи, нет. Меня бы укачало. Мне и в поезде не по себе бывает.
Она помолчала, а потом спросила прямо, как это обычно делают только дети:
— Вы выздоровеете и будете снова летать или так уж и останетесь немного инвалидом?
— Доктор говорит, что все будет в полном порядке.
— Да, но что, если он из тех людей, которые привыкли обманывать?
— Не думаю. Правду говоря, уверен, что он меня не обманывает. Я ему верю.
— Это хорошо, а то столько людей врут, как нанятые.
На это неопровержимое утверждение я ничего не ответил.
— Я очень рада, — продолжала Миген каким-то безликим тоном. — Я боялась, что вы выглядите таким мрачным, потому что вас на всю жизнь покалечило, но, если вы просто всегда такой — это совсем другое дело!
— Я вовсе не мрачный! — холодно ответил я.
— Нет, так нет, но сердитый — это уж точно.
— Это потому, что мне хочется поскорее выздороветь, а быстрее никак не получается. — Так чего же сердиться?