Зельда взглянула на кусок скорлупы.
— А вот это, — ответила она, — очень интересная история.
— Расскажешь, пока я буду свежевать прыгуна. Глаза у нее радостно заблестели:
— А у тебя есть силы им заняться? Не могу сказать, чтобы эта работа мне нравилась. Он поморщился:
— И скольких ты освежевала?
— Двух.
Расчет изумленно потряс головой:
— Невероятно! Ты превратилась в настоящую хищницу.
Зельда скорчила рожицу:
— Я стараюсь об этом не думать. Расчет протянул руку:
— И на бластер у меня тоже сил хватает. Может, не настолько хорошо, как получается у тебя, но по крайней мере я хоть буду чувствовать себя полезным.
Зельда посмотрела на зажатое в руке оружие:
— Я уже привыкла к нему.
Расчет понял, что она искренне не хочет отдавать ему бластер. Ласково отняв у нее оружие, он взглянул на индикатор заряда.
— О, — непринужденно отозвалась она, — я подстрелила тут много чего, а не только прыгунов.
Ее слова неприятно его поразили. Неизвестно откуда вдруг возникло воспоминание о кошмарном сне. В его горячечном бреду присутствовало что-то отвратительное и опасное — и оно требовало помощи. Это воспоминание мигнуло и погасло, оставив после себя неприятное чувство.
— Думаю, тебе следует рассказать мне все, что я пропустил, — сказал Расчет.
— Яйца, Расчет. Те камни оказались яйцами какой-то твари. Дьявольски неприятной твари. То, что ты согревал, попыталось сожрать тебя, как только вылупилось. Ты совсем не помнишь, как вернулся обратно в прибежище и вынес один из камней?
Расчет сосредоточенно разделывал прыгуна.
— Нет. — Немного помолчав, он сжал зубы и признался:
— Но мне что-то снилось…
— Снилось?
Зельда ждала объяснений, видя, что Расчету приходится бороться с собой. Трудно было понять, что он хочет: вспомнить или забыть.
Застыв с ножом в руке, Расчет невидящим взором уставился в заросли.
— Я помню, что мне нужно было сделать что-то. Что-то очень важное. Очень необходимое. От этого зависела чья-то жизнь. И если бы я послушался, то перестал бы мерзнуть. Мне было так адски холодно! Это все, что я помню.
Зельда сомневалась в искренности его слов — но не сомневалась в том, что большего он не хочет вспомнить.
— Ты во что бы то ни стало хотел вернуться в прибежище. Я пыталась остановить тебя с помощью «Лунного света в зеркалах», но с тем же успехом я могла бы попытаться с тобой потанцевать.
Он быстро поднял голову, встревоженно посмотрев на нее:
— Я сделал тебе больно?
— Нет, что ты. Аккуратно посадил на травку, — жизнерадостно сообщила она. Увидев, как изменилось его лицо, она поспешила его успокоить:
— Не беспокойся. У меня ничего не сломано. Ты не пытался сделать мне больно, просто хот, ел, чтобы я тебе не мешала. Самое интересное, что когда ты зашел внутрь, чтобы взять яйцо, иллюзии не включились.