Виктория повернула голову. Взгляд ее глаз, горевших до странности отчаянным огнем, пронзил Эмму.
— Что вы имеете в виду?
— Как я вам уже говорила, вы оба очень схожи в том, что касается упрямства и гордости. — Эмма криво усмехнулась. — Это, без сомнения, лишь некоторые из восхитительных особенностей, о которых вы упоминали. Из тех, что передаются по наследству.
Виктория плотнее сжала губы. Эмма приготовилась к язвительной отповеди.
— Вы любите моего внука? — вместо этого спросила Виктория.
Настал черед Эммы напрячься и сосредоточиться на виде за окном.
— Один мой знакомый недавно напомнил мне, что для служащего нет ничего глупее, чем полюбить своего работодателя.
— Это не ответ на мой вопрос.
Эмма посмотрела на нее:
— Да, полагаю, не ответ.
Виктория вгляделась в ее лицо:
— Вы любите его!
— Не беспокойтесь, мадам. Уверяю вас, я не сделаю ошибки, предположив, что он меня любит. — Эмма вздохнула:
— Видите ли, именно так и случаются катастрофы.
Еще не рассвело, когда Эмма услышала быстрый, легкий стук в окно своей комнаты. Она так и не уснула. Мысли все кружились с той самой минуты, как она легла в постель. Часть ее существа чего-то ждала, но она не знала, чего.
Тук-тук-тук.
«Дождь!»— подумала она. Да нет. Светила луна. Последние два часа Эмма лениво следила за полоской серебра, медленно двигавшейся по ковру.
Тук-тук-тук.
Это не дождь. Камешки.
— Эдисон!
Она выбралась из постели, схватила капот и бросилась к окну. Быстро открыла его и, высунувшись, посмотрела вниз.
Эдисон стоял в саду прямо под окном. Пальто у него было накинуто на одно плечо, галстук распущен, голова непокрыта. Лунный свет образовывал вокруг него холодные тени. Он смотрел на окно.
При виде его Эмма испытала такое облегчение, что у нее даже слегка закружилась голова.
— Вы живы? — тихо позвала она.
— Да, конечно. Спускайтесь вниз, в оранжерею. Я хочу с вами поговорить.
Что-то было не так. Она поняла это по его голосу.
— Сейчас приду.
Девушка закрыла окно, потуже затянула пояс капота и взяла со столика свечу.
Эмма вышла в коридор и, прокравшись мимо двери Виктории, спустилась по черной лестнице в кухонный коридор. Она быстро прошла к двери в оранжерею и открыла ее. И тут же поняла, что свеча ей больше не нужна.
Лунный свет, посеребрив растения, заливал своим сиянием стеклянное сооружение. Пальмовые ветви, высунувшиеся в окна, неясно вырисовывались на фоне ночного неба. Широкие листья отбрасывали причудливые тени. Стеллажи были уставлены множеством разнообразных растений. Густой аромат перемешавшихся экзотических запахов наполнял воздух.