И мужичонку уводят в другую комнату — записывать его показание, а на место его появляются две новые личности.
— А!.. Божии страннички, мирские ходебщики! добро пожаловать! — приветствовал вошедших следователь.
Те по поклону.
Один из них — ражий, рыжебородый, длинноволосый и сопящий мужичина в послушническом подряснике, с черным стальным обручем вместо пояса. Другой — нечто ползущее, маленькое, низенькое, горбатенькое и на вид очень несчастненькое и смиренное. Вползло оно вместе с ражим своим сотоварищем и забилось в угол, как еж, откуда подозрительно поводило своими глазками, словно таракан усиками.
Читатель, конечно, узнал уже обоих.
— Кто таков? — обратился следователь с обычным форменным вопросом к Фомушке-блаженному.
— Кто? я-то?
— Да ты-то!
— Сам по себе! — отрывисто прошамкал блаженный, с нахальством глядя своими быстрыми плутовскими глазами прямо в глаза следователю.
— Вижу, что сам по себе; да каков ты человек-то есть?
— Божий.
— Все мы божьи; а ты мне объявись, кто ты-то собственно?
— Я-то?
— Да, ты-то!
— Я — птица.
— Гм… вот оно что!.. Какая же птица?
— Немалая!..
— Однако, какая же?
— Да высокого-таки полета…
— А какого бы, желательно знать?
— А по крайности будет — соколиного…
— Ого, как важно!.. Ну, так вот, ваша милость, желательно бы знать чин, имя и фамилию.
— Чью фамилию, мою?
— Ну, разумеется!
— У меня фамилия важная…
— Тем-то вот оно и интереснее.
— Да антерес — не антерес, а только важная. При всех посторонних не объявлюсь, а на секрете — пожалуй, уж так и есть, уважу!
— Ну, это положим, вздор вы изволите говорить. А вы, мой милый, без штук: фамилия!
— Сказано раз, что важная… А впрочем — ну их! пущай все знают! — тотчас же раздумал блаженный.
— Вот эдак-то лучше!.. Ну, так какая же?
— Князь Волконский! — дерзко и громко брякнул Фомушка и с самодовольством окинул всю комнату, как бы желая поглядеть, какой это эффект произвело на присутствующих.
— Ну, а паспорт ваш где, князь Волконский? — с улыбкой допытывает его следователь.
— А нешто у князьев есть пашпорты? — с уверенностью стойкого и законного права вздумал вдруг авторитетно диспутировать Фомушка, заложив руки за спину. — Нас каждый знает! Какие у нас пашпорты? Никаких таких пашпортов мы не знаем, да и знать не должны! Мы странным житием занимаемся, потому — как мы это самое странное житие возлюбили, так по нем и ходим… А что касается звания и фамилии, то так и пиши: князь, мол, Волконский!
— Ну, а товарищ-то твой, — спросил следователь, кивнув головой на ежа, крестившегося и копошившегося в углу, — тот уж верно князь Трубецкой?