— Подойди сюда, — позвал ее Дэнни.
Она нерешительно повернулась, Дэнни поманил ее пальцем.
— Подойди, сядь. — Он похлопал по сиденью стула рядом с собой на случай если она не понимала по-английски.
Она подошла к столику и встала на противоположной стороне от Дэнни, выглядя настороженной, почти испуганной.
— Ты говоришь по-английски? — спросил он пытаясь улыбнуться так чтоб она не боялась его.
— Да.
Голос детский, высокий, неуверенный. Лицо ее было бы прекрасным будь она чистой. Огромные темные глаза, длинные ресницы, сочные чувственные губы. Но все залеплено уличной грязью.
— Садись. Ты работала очень старательно. Хочешь стакан чаю?
Она села на стул рядом с Дэнни, достаточно близко чтобы он почувствовал прогорклый запах ее тела. Ее младший брат оставался сидеть на земле в нескольких шагах от них.
Старик снова вышел и Дэнни попросил чаю для девушки.
— И нет ли у вас еще немного пива?
— Я посмотрю.
И что-нибудь поесть для нашей танцовщицы — по крайней мере?
Девушка не улыбнулась и никак не откликнулась на предложения чая и сладостей. Но глаза ее постоянно перескакивали с лица Дэнни на лицо брата и обратно.
— Как тебя зовут?
— Медина.
— Он твой брат? С виду он похож на тебя.
— Мой брат. Да.
— Я хотел бы кое что дать тебе за твой танец, — он сунул руку в карман брюк.
— Нет, — глаза ее расширились. — Пожалуйста.
— Это просто за танец, — заверил Дэнни. — Я не ожидаю что ты сделаешь за это еще что-нибудь.
Он выложил из кармана скомканную банкноту и положил ее на стол.
— Нет, — отказалась она, выглядя искренне испуганной. — Я не могу. Это принесет несчастье.
— Но зачем же ты танцевала? Разве ты не хочешь чтобы тебе дали денег?
— Хочу.
— Тогда возьми их.
— Это принесет несчастье! — отчаянно прошептала она, больше для убеждения себя самой, подумал Дэнни, чем кого-нибудь другого. Он увидел что ее тонкая рука с потрескавшимися и почерневшими ногтями медленно ползет к лежащей на столе мятой банкноте, почти так словно рука обладала собственной волей.
— Почему они принесут несчастье? — спросил Дэнни.
— Смерть лежит на них… на тебе.
Он почувствовал как его брови взбираются к скальпу.
— Смерть? Что ты имеешь в виду?
Она отвела взгляд от денег и посмотрела ему прямо в глаза. Много сердец она разобьет этими черными-пречерными глазами, подумал Дэнни.
— На базаре услышишь всякое.
— Такое как?..
— Будет тут высокий христианин, с рыжей бородой, иностранец строящий дворец калифа…
— Это я — кивнул Дэнни.
Она отчаянно огляделась кругом, через пустую теперь улицу, опять на своего терпеливого, неподвижного брата, на полное глаз смутное окно чайханы.