В последние несколько месяцев было очень много вечеринок. Девочки праздновали свое шестнадцатилетие. Но хотя мне шестнадцать уже исполнилось, я никому ничего не сказала. Ведь мама все равно не разрешила бы мне никого пригласить, да я и сама не знала бы, кому отдать приглашения. А у тебя вечеринка была? Мне приятно думать, что была, что ты повеселилась на славу и хотя бы немножко скучала обо мне.
Забавно, но в Калифорнии, как только тебе исполняется шестнадцать, ты получаешь право водить машину. Многие мои одноклассницы этим пользуются вовсю. Ты можешь в это поверить? Мама мне по-прежнему не доверяет. Я по-прежнему обязана немедленно возвращаться домой после последнего урока, если только у меня нет репетиции. А ведь я могла бы подрабатывать и тоже иметь машину, пусть хоть старенькую. И мне, разумеется, не разрешают ни к кому ходить делать уроки. Так что, как ты догадываешься, мне непросто завести новых друзей. Ты и твое «дурное влияние» еще не забыты моими родителями! Да ладно, мне ли жаловаться! Но, кроме тебя, мне некому излить душу.
Я уверена, что тебя интересует Мэгги. Не беспокойся. Моя мать не отходит от нее ни на шаг. Мой отец тоже, когда он дома. Они просто обожают ее. Представь, они и в самом деле сумели убедить себя, что она их дочь. Как я тебе писала в последнем письме, моя мать не разрешала мне ни кормить ее, ни менять пеленки, потому что я «слишком неуклюжая». А теперь я якобы слишком занята домашними заданиями и не могу даже просто поиграть с ней. Мне кажется, они боятся, что я заражу бедную малышку.
Но Мэгги очень милая, любящая девочка, с каждым днем она становится все сообразительнее и забавнее. Помнишь, мы с тобой говорили о пользе позитивного мышления и о том, что грудь у нас точно вырастет, если мы будем как следует об этом думать? Похоже, мне удалось использовать эту теорию на практике, потому что я искренне считаю Мэгги моей сестрой. Никаких материнских чувств я к ней не испытываю. Ничего, Мими, абсолютно ничего. Я думаю, что это и к лучшему, иначе я бы не выдержала.
Мэгги толстенькая и крепкая. Если она падает, то заливается веселым смехом, словно это очень весело. На ее круглом личике всегда сияет довольная улыбка. Но если она проголодается, то вопит так, словно ее режут. У нее очень темные волосы, розовые щеки и сияющие ярко-голубые глаза моей матери. Она выглядит, как старинная кукла с длинными черными ресницами. Моя мать одевает ее в модные платьица, которые девочка тут же пачкает и вырастает из них через пару месяцев.
Она называет меня Тесса, потому что не может выговорить Тереза. У меня разрывается сердце, когда я прихожу домой, а она еще спит. Я должна отправляться в свою комнату, садиться за уроки, зная, что Мэгги вот-вот проснется, улыбающаяся, душистая, тепленькая… Но это любимое время моей матери, и она предпочитает оставаться с ней наедине. Мэгги — ребенок моей матери, так уж сложилось. Когда-нибудь я выйду замуж и у меня будет свой ребенок.