— Ой… — Что?
— А этот… Полоз… он говорил, что я могу исчезнуть, раз я ненастоящий… Раствориться…
Тут страх сжал и меня. Сотряс крупным ознобом. Но я — ради Петьки — скрутил этот страх. И, разозлившись на себя, рявкнул, как сердитый папаша:
— Я вот тебе растворюсь!.. Ну-ка, пошли в машину, там уж небось заждались…
1
Конечно, он не растворился. Никуда не делся.
Утром я стоял над Петькиной постелью и смотрел, как он спит.
Спал Петька носом к стене, знакомо свернувшись калачиком — колени к подбородку. Цветастое покрывало сбилось, я видел «гусиную лапку» на лопатке и длинную засохшую царапину на плече. Заработал ее Петька, видимо, еще сто лет назад, в Старотополе.
Подумав об этом, я опять чуть не задохнулся от смеси всяких чувств. Потому что ведь этот мальчишка был я. Я — собственной моей персоной. Я — во втором лице. И сознавать этот факт до конца было трудно, странно, жутковато даже… И в то же время это был заброшенный на чужбину, затерянный в безжалостной путанице темпоральных явлений пацаненок. И не было теперь у него никого, кроме меня. Поэтому разглядывал я спящего Петьку с боязнью и нежностью. А он дышал ровно, и тихо шевелилась на голове торчащая, будто клавиша, плоская прядка…
В дверь заглянула Карина. Она куталась в халат.
— Рано еще. Пусть малыш выспится…
Вчера ночью я наплел ей, что в одном из интернатов отыскал малолетнего родственника, праправнука своей младшей сестры (которая, кстати, у меня и правда была когда-то, но умерла, не дожив до года, и я ее не помнил). И поскольку мальчик — сирота, я взял его на воспитание. И ему будет хорошо, и мне. Легче жить, когда кто-то родной рядом.
Карина, добрая душа, шептала, вздыхая и ворочаясь рядом:
— Конечно, конечно, Пит… Вы только от меня не уезжайте, ладно? А то вдруг захотите квартиру попросторнее…
— Нет, что ты! Нам у тебя будет хорошо. К тому же мальчику нужен женский глаз…
— И тебе. Ты сам еще как мальчишка.
— Ага. Только толстый и старый…
— Ох уж, старый!..
Сейчас она сказала, что приготовит завтрак и помчится к себе в магазин: туда привезли контейнер с новыми игрушками.
Едва Карина ушла, как появился Юджин. С утра пораньше. Ему не терпелось, конечно, знать подробности.
Петька все дрыхнул.
Мы с Юджином засели в другой комнате, и я наконец во всех деталях изложил вчерашние события.
Юджин почти не перебивал. Иногда нервно барабанил пальцами по колену, порой вытягивал в трубочку губы, словно присвистнуть хотел.
Потом на цыпочках мы вдвоем сходили к Петьке. Он спал все так же, носом в коленки. Юджин постоял, посмотрел, усмехнулся: