– Какая скромность, Джейкоб! Ты хочешь сказать, что ты не самый лучший хирург в мире?
– Конечно, лучший, я просто изо всех сил стараюсь быть скромным.
– Знаешь, в чем твоя проблема? - обычно спрашивал Стюарт.- Тебе никто еще не объяснил, что ты смертный.
Ну, да, и теперь он усвоит это слишком хорошо, если не успеет выбраться из этой пещеры. Может, неподалеку окажутся друзья, и ему удастся глотнуть воздуха…
Роуэн чувствовал, как все сильнее сжимается его грудь. Он поплыл по направлению к выходу из пещеры, заставляя себя грести сильно, но без спешки, и сохранять спокойствие. Человек может задержать дыхание на две-три минуты. Даже потеряв сознание, он проживет еще несколько минут, и лишь потом возникнут необратимые изменения в мозгу. Разумеется, друзья - ведь они врачи! - сумеют оказать ему помощь. Но лишь при условии, что прибудут вовремя… Господи, Стюарт, где же ты?
Подводный мир, лишь несколько минут назад казавшийся столь увлекательным, теперь абсолютно не интересовал незадачливого аквалангиста. Его больше не занимали ни причудливые формы камней, ни бирюзовая прозрачность воды. Боковым зрением Роуэн заметил метнувшуюся с его пути стайку серебристых рыбешек, увидел золотистый луч света и столкнулся с большим коричневым групером. Сонные глаза рыбы, казалось, недоуменно расширились.
«Убирайся с дороги, черт бы тебя побрал»,- выругался про себя Роуэн.
Спокойнее, спокойнее. Иначе тебе не выбраться. Думай. Упорно думай… о Кей.
Усилием воли он заставил себя представить светловолосую женщину, ждущую его на яхте. Он словно наяву увидел ее длинные загорелые ноги и накрахмаленные шорты, такие белые, что аж глазам больно. Вспомнил ее ослепительную улыбку. Принцесса выйдет из себя, когда ее тщательно продуманная и спланированная свадьба полетит ко всем чертям - что делать, жених скончался. Извини, Кей. Извини…
Господи, как болит грудь! Такое впечатление, что внутри пылает жар, или чья-то гигантская раскаленная рука сжимает ребра. Ему необходимо дышать. Дышать! Все, что ему нужно - один-единственный вдох.
Он прекратил загребать воду. Поправил загубник, словно, изменив его положение, мог изменить саму ситуацию, и жадно вдохнул. Должен же там быть хоть глоток воздуха! Но нет. Ни капли. Только пустота, которая никак не могла насытить его измученные легкие.
Ему не выбраться. В операционной интуиция подсказывала, когда за жизнь пациента следует бороться, а когда надо смириться с неизбежным. Теперь он почувствовал, что бессилен. И разозлился. Слишком рано умирать в тридцать шесть лет! Чертовски глупо! А он такой хороший хирург!