Ласка была холодна, как поцелуй морозного ветра. Энджелина усилием воли заставила себя не отпрянуть, зная, что, позволив себе сделать это, она лишь разозлит скрывающегося в нем зверя.
– Скажи, что я ошибся, - приказал он. - Признайся, ты рада меня видеть.
– Я рада тебя видеть,- послушно повторила она, как всегда, играя в его игру. Несмотря на то, что у нее не оставалось выбора, слова не шли с языка, ложь душила ее.
– Я так и думал, что ошибаюсь. Разве может вид мужа быть неприятен жене? - Рука, покоившаяся на щеке женщины, поползла выше, палец принялся играть с локоном цвета воронова крыла, прикрывающим ухо Энджелины.
– Нет, - прошептала Энджелина, стараясь выглядеть спокойной, невзирая на то, что от его близости ей стало дурно. - Я хотела сказать, да. Ты ошибся.
***
– И, будучи моей женой, ты сделаешь все, чего я потребую, разве не так?
От этого вопроса у нее душа ушла в пятки, ибо Энджелина знала, что все, чего он может потребовать,- тяжело, противоестественно, больно.
Сжав четки так, что бусинки больно врезались в ладонь, она с трудом ответила:
– Да.
Губы Галена растянулись в кривой ухмылке:
– Ты не только красотка, но еще и умница.
Его глаза загорелись желанием, и улыбка исчезла. Схватив жену за волосы, он силой заставил ее приподнять голову и повернуться к нему. Она почувствовала на своих губах его горячее дыхание, вдохнула тяжелый запах виски, исходящий от него. Энджелина убеждала себя, что должна подчиниться, но что-то в ней взбунтовалось, и, когда их губы должны были встретиться, она отвернулась. В ту же секунду женщина осознала, что допустила роковую ошибку…
Он не шелохнулся. Она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке. Пальцы, держащие ее за волосы, принялись медленно, но верно сжиматься, пока голову Энджелины не охватила такая боль, словно ей вырвали все волосы. К ее глазам подступили слезы. И тут он бесцеремонно рванул ее к себе, и шею Энджелины пронзила боль. Она встретила его туманно-серый взгляд, невыразительный, как чистый лист бумаги.
– Никогда больше не делай этого, - предупредил он таким ласковым голосом, что угроза прозвучала как признание в любви.
– Не буду, - шепнула в ответ она. - Никогда.
Затем, не сказав больше ни слова, Гален прижался губами к губам жены. Больно. Резко. Безжалостно.
Физическая боль смешалась с болью унижения. Энджелина ощутила вкус страха. Вкус крови. И жжение в прокушенной губе.
Оторвавшись от ее губ, но, все еще держа жену за волосы, он принудил ее опуститься на колени. От удара о деревянный пол колени пронзила боль. Четки выпали из рук Энджелины.