Кетрин поискала на полу свои заколки и попыталась, как обычно, затянуть свои густые волосы в узел на затылке. К своему изумлению, она обнаружила, что не может этого сделать! Пряди выскальзывали у нее из пальцев и выбивались. Как возмутительно! Она не может даже подчинить себе свои собственные волосы! Педжин иногда делала это за нее и всегда помогала ей одеваться, и нее остальное всегда за нее делали слуги, а отец всегда защищал от нужды, опасности и жестокостей жизни. Подумав о том, как же далеко она раньше была от поднятого мира, Кетрин чуть было не поддалась соблазну расплакаться. Она считала себя такой трезво мыслящей, такой самостоятельной, такой способной!.. Теперь же, окунувшись с головой в суровую действительность опасного и равнодушного к твоей боли мира, населенного лишь врагами и безразличными людьми, она осознала, что плохо она подготовлена к жизни, как плохо защищена от ее ударов.
Она заставила себя встряхнуться. На нее это непохоже — то испытывать страх от приставаний Хэмптона, то наслаждаться ими; то чувствовать радость от встречи с опасностью, то трястись от страха в каюте! В высшей степени смехотворно! Преисполнившись решимости, она еще раз предприняла попытку справиться со своими волосами. Возможно, ей не удастся сделать это так, как делала Педжин, у нее нет навыка, но она может уложить их иначе, как часто делала это, будучи ребенком. Кетрин аккуратно заплела свои волосы в косички. Эта прическа вряд ли будет способствовать возбуждению похоти мужчин.
Чтобы не сидеть без дела, она принялась за уборку: вытерла пыль отовсюду, даже с книг, навела порядок на письменном столе и начала застилать кровать, но остановилась и пришла в ужас при виде крови на простыне. Это была ее кровь! Она опять вспомнила, каким же отвратительным типом был этот Хэмптон.
Со злостью она сорвала с кровати эти простыни и, порывшись в комоде, нашла чистые. Она перестелила постель. Поскольку помещение было маленьким, да и какой-то порядок в нем все же был и прежде, уборка не отняла у нее много времени. Затем она села и попыталась снова взяться за чтение «Айвенго», но не смогла, потому что голодный желудок давал о себе знать и отвлекал ее.
Она ничего не ела со вчерашнего завтрака. Ее нервное состояние лишило ее аппетита, и она не притронулась к блюду из бобов, принесенному ей Пелджо вчера вечером. Что он пытается сделать теперь, уморить ее до смерти голодом? Он мог бы вспомнить и прислать ей завтрак! Не в состоянии сидеть спокойно, она встала и подошла к иллюминатору выглянуть наружу. Сколько хватало глаз, всюду простиралось море, серое и холодное, под таким же серым небом. Было уныло и скучно, но скука подействовала на нее успокаивающе.