— Не натягивайте шнур, — приказал Мэггс.
Но Тобиас не послушался и, потянув руки в стороны, почувствовал, что его кисти связаны между собой, как наручниками.
— Не натягивайте шнур, если не хотите, чтобы вам стало еще хуже.
Затем Мэггс, зажав нож в зубах, сам застегнул писателю брюки и помог ему встать на ноги.
Тоби, взглянув на лицо бандита, увидел, что тот, несмотря на нож в зубах, широко улыбался. А вынув изо рта эту помеху, Мэггс откровенно расхохотался.
— Посмотрели бы вы на себя. А ведь вы думали, что я отрежу вам кое-что.
Тоби стоял со связанными руками в карманах и понимал, какую жалкую и печальную картину он собой представляет.
— А теперь, — сказал Мэггс, — пересчитайте свою мелочь в карманах, Тоби, и убедитесь, что у вас есть ваш пенни с двумя фартингами в придачу. — Сказав это, он обнял Тоби за плечи и прижал его голову к своей груди, заставив вдохнуть в себя то, что навсегда останется для Тоби «запахом каторжника», запахом холодного соленого пота. — Пойдемте, ваша светлость, — ободряюще промолвил Джек Мэггс, — вы подсчитаете свои капиталы по дороге в Лондон.
И двое мужчин зашагали по цветущему лугу к дороге. Высокий и крепкий из них продолжал смеяться, а тот, кто был пониже ростом, с покрасневшим от конфуза лицом, был мрачен и угрюм. Он шел, глубоко засунув руки в карманы брюк, навстречу тому, чего так хотелось избежать.
Когда в Глостере ее плененному мужу помогали сесть в дилижанс, в Лондоне Мери Отс уже спустилась в гостиную и, к своему великому неудовольствию, увидела в ней Лиззи, которая обычно любила понежиться в постели и вставала только к завтраку. Однако сейчас она сидела у окна, сложив руки на животе, словно жена капитана, ждущая мужа из дальнего плавания.
— Этот мальчишка из лавки Джонсов дождется, что его переедут, — сказала Лиззи.
Мери воздержалась от комментариев. Она опустилась на низкий стул, на котором любила кормить грудью ребенка.
— Он перебегает через дорогу за своим обручем, невзирая на экипажи. Так и под копыта лошади попасть можно.
— Лиззи, ты ждешь возвращения Тобиаса?
Свет из окна не падал на лицо ее сестры, оно было в тени, но Мери уловила некую фальшивость в голосе Лиззи, когда та воскликнула:
— Он приезжает сегодня, Мери? Мери не сочла нужным ответить.
— Сегодня, не так ли? — повторила вопрос Лиззи. Эта неискренность сестры была столь отвратительна Мери, что она не смогла больше притворяться.
— Ты знаешь столько же, сколько и я, Лиззи.
— Нет, я думаю, что ты знаешь больше, Мери. Посмотри, как ты оделась.
Мери тоже заметила, как была одета Лиззи в это утро: на ней было ярко-голубое поплиновое платье и лучшая шаль на плечах.