- Но если город не подвергся ядерному удару, откуда же столько разрушений? - спросила Фреда, находившаяся постоянно рядом со мной.
Увы, мне были хорошо знакомы подобные картины.
- Здесь проходили уличные бои, - пояснил я. - Сражение шло за каждый дом, каждую улицу. Штурм города затянулся на недели, может быть, на месяцы.
Фреда недоверчиво покачала головой.
- Но в этом случае в них должно было принимать участие все население города - старики, женщины, даже дети.
Воспоминания захлестнули меня.
Троя, Сталинград, Иерусалим...
- Старики, женщины и дети, - эхом отозвался я. - Во время блокады Ленинграда большая часть населения умерла от голода. Им пришлось есть мясо крыс, кошек и даже людей.
Фреда содрогнулась.
- Ты можешь определить примерный возраст этих руин? - спросил я, желая переменить тему.
- Вряд ли. Необходимо знать естественный радиоактивный фон планеты за многие столетия, а этих данных нет в моем компьютере.
- Ты уверена, что не ошиблась?
- Я проверила несколько раз, - обиделась она. - Меня тоже заинтересовал возраст этих развалин, еще с того времени, когда я впервые увидела их с перевала.
Итак, эти "инструменты", по выражению Атена, были способны проявлять любопытство. Они давно уже перестали быть банальными машинами для убийств, задуманными и созданными их Творцами...
Мы разбили лагерь в одном из наиболее хорошо сохранившихся зданий с массивными стенами и толстым бетонным потолком.
Все мы остро нуждались в горячей пище, и я разрешил развести огонь в импровизированном очаге, сооруженном на скорую руку из каменных глыб.
Поручив приготовление ужина заботам своих подчиненных, я отправился побродить по городу, смутно рассчитывая найти какой-нибудь ключ, способный пролить свет на историю его возникновения и падения.
Моим надеждам не суждено было осуществиться.
Некогда великолепные фрески были почти полностью уничтожены пламенем, прекрасные статуи разбиты, а мозаика просто осыпалась от времени. Сохранившиеся кое-где обломки изразцов с остатками причудливой росписи при небольшом воображении можно было интерпретировать равным образом как реликты растительного орнамента или фрагменты древних географических карт.
Зато мне удалось установить не менее любопытное обстоятельство.
Это был во всех отношениях мертвый город. Здесь не было ни мышей, ни крыс, ни даже насекомых.
Город был разрушен так давно, что даже кости его защитников успели обратиться в прах.
В конце своего пути я оказался внутри циклопического сооружения, возможно служившего некогда холлом или конференц-залом одного из общественных зданий. Пол покрывали груды мусора и осыпавшейся штукатурки, но это обстоятельство не остановило меня.