Не знаю, кто из них увидит, как из семян, оброненных презренным Миджедом, взойдет и упрется в Небо дерево Ада, и, – калиф пинком отбросил подвернувшийся кальян, – страшнее и темнее бесконечных пещер Гаджары судьба тех, кто будет рубить его, чтобы его ветви не затмили солнце навеки. Мы должны передать им острый топор.
Нареченный Джахим. Ты возьмешь рабов, воинов и золото. Ты уйдешь в глубь желтой пустыни Эр-Гидал, и ты построишь там крепость. Я сказал, а ты выслушал.
2231 год от В. И. 22-й день месяца Собаки. Святой город Кантиска
– Я не могу этого сделать! – Архипастырь с ужасом смотрел в глаза старого маринера.
– Вы сделаете это, Ваша Святость, – Эрик Коннак глянул на главу Церкви так, как некогда смотрел в око бури, – сделаете, потому что мы должны знать!
– Это невозможно!
– Почему? Я не доживу до весны, за моей спиной хорошая жизнь, что бы ни толковали ваши клирики о смирении, я ею доволен и не скрываю этого. А теперь я могу еще и своей смертью дело сделать. Агва Закта[143] дарит умирающему пророческий дар?
– Господин Эрик!
– Да или нет?!
– Да, Проклятый меня побери, – не выдержал бывший рыцарь.
– Вот и хорошо, наконец-то ты как человек заговорил, – удовлетворенно вздохнул старейшина Совета Паладинов. – А раз так, я узнаю то, за что не жалко жизни, тем более осталось-то ее всего ничего. Да не смотри на меня так, Великие Братья меня не осудят, а до твоего Творца нарисованного мне дела нет. Не верил я в него всю жизнь и напоследок верить не собираюсь. И не пытайся в угоду своей совести нужное дело загубить. Чистеньким нужно в лесу жить да грибами питаться, а если уж взялся других в бой водить, без крови не обойтись...
– Ты прав, – лицо Феликса стало жестким. – Принимаю на себя всю ответственность.
– Ну, это ты загнул, – старый безбожник подмигнул главе Церкви, – всю не нужно. Только половину. За себя я уж как-нибудь отвечу сам, ежли кто вдруг спросит. А ты отвечаешь за то, чтоб из того, что я узнаю, толк вышел. Хотел я не к тебе с этим делом обратиться, а к Шани Гардани, да раздумал. Он-то уж точно себя бы потом заел, а вы объявили себя всеобщими пастырями да молельщиками за чужие грехи, вот и отдувайтесь.
– Хорошо, – кивнул Архипастырь, – клянусь сделать все, чтобы помочь Рене и Благодатным землям. Когда ты...
– Да прямо сейчас, – перебил старик, – с морем и кораблями я попрощался, за правнука выпил, а в вашем сухопутье мне смотреть нечего. Есть тут у тебя место, где нам не помешают?
– Есть, – Феликс встал и открыл ту самую дверцу, в которую не столь давно его предшественник провел Романа Ясного. Убранство потайного кабинета Архипастыря не изменилось, и Эрик опустился в то самое кресло, в котором сидел бард.