Голос ее срывался на отчаянный стон, и она не выпускала его руку.
– Нед, правда, ведь ты не собирался, ну, кричать ему, чтоб выдать меня?
Он поднял руки и прикрыл глаза длинными, сильными пальцами. Он как-то ссутулился.
– Конечно. Я вовсе не хотел. Просто нервы сдали. Вот и все. Прости.
– Так ты уходишь?
– Да, Ева, честное слово, я не собирался…
– Шляпа на кровати. Вот.
Она бросилась к кровати и принялась шарить и хлопать по одеялу.
– Дорогу найдешь в темноте. Я не буду зажигать свет.
– Почему?
– Из-за Иветы. Из-за новой служанки!
Она представила себе Ивету – пожилую, неторопливую, но исполнительную и расторопную. Хотя Ивета никогда не произносила лишнего слова, в каждом ее жесте таилось особое суждение обо всем, что попадалось ей на глаза. Она как-то странно поглядывала даже на Тоби Лоуза. Вот уж чего никак не могла понять Ева. Для Евы ее служанка сделалась воплощением людской молвы, толков и пересудов. Вдруг Еве представилось, что ей придется явиться свидетельницей в суд и сказать: «Когда произошло убийство сэра Мориса Лоуза, в моей спальне находился мужчина. Все было совершенно невинно, разумеется». Разумеется, разумеется, разумеется: смешки – и наконец взрыв хохота.
Вслух она сказала:
– Ивета спит наверху. Конечно, она проснется. Эти крики кого угодно разбудят.
Крики в самом деле не умолкали. Господи, когда же это кончится? Ева нашла наконец шляпу и швырнула Неду.
– Скажи, Ева, неужели ты правда попалась на удочку этому ничтожеству?
– Какому еще ничтожеству?
– Тоби Лоузу.
– Ох, нашел время спрашивать!
– Пока человек жив, – отпарировал Нед, – у него всегда найдется время говорить о любви.
Он и не думал уходить. Ева сама готова была вопить. Она отчаянно сжимала и разжимала руки, как будто сила внушения могла подтолкнуть его к двери вместо непосредственного физического воздействия.
В доме напротив смолкли крики Елены. Внезапно разразившаяся тишина мучительно отозвалась в ушах; барабанные перепонки так и ждали суетливого шума шагов, которые возвестили бы появление agent de police. Но, бегло глянув в окно, Ева увидела совсем иное.
К Елене Лоуз присоединилось двое других лиц, ее прехорошенькая дочь Дженис и ее брат Бен. Они неловко застряли в дверях, будто ослепленные светом. Ева увидела рыжие волосы Дженис и всполошенное лицо дяди Бена. Отдельные, особенно громко выговоренные слова, нарушая тишину ночи, летели через улицу.
Вдруг до ее сознания дошел голос Неда.
– Хватит! – крикнул он. – Еще секунда, и у тебя у самой будет истерика. Спокойно! Они меня не заметят. Я выйду черным ходом.