— Присцилла, здесь никого, кроме нас, нет!
— Я так боюсь за тебя!
— Но мы здесь, и одни!
— Я боюсь того, что вскоре должно произойти! Он вытащил лодку на берег, и мы начали подниматься вверх по склону к развалинам аббатства.
— Вскоре я уеду во Францию, — сказал он, — но там я буду в безопасности! Ты должна поехать со мной!
— Мне никогда этого не разрешат.
— Я обсудил это с Харриет. Мы могли бы пожениться, и тогда ты бы смогла поехать со мной!
— Мои родители никогда не согласятся на это!
— Я хотел сказать, мы поженимся, а уже после скажем им об этом!
Мое счастье смешалось с печалью. Мать так расстроится, если я буду действовать тайком. Сложно было объяснить Джоселину, насколько мы с ней близки: между нами установилось особое родство, и причиной тому отчасти был мой отец со своим безразличием. Я понимала, что ее жестоко обидит, если я соглашусь на тайный брак, ибо это означает, что я выбрасываю ее из своей жизни.
Я покачала головой.
— Я хочу объяснить тебе, почему это будет лучшим выходом для нас! — произнес Джоселин. — Я говорил с Харриет об этом.
— И Харриет считает, что нам надо пожениться?! — воскликнула я. — Она действительно говорила, что мы должны поступить так без согласия моих родителей?!
— Харриет — чудесная женщина! Она поступала подобным образом всю свою жизнь, но скажи, видела ли ты когда-нибудь такую счастливую женщину?
— Думаю, ей просто везло.
— Она просто была смелой! Она брала от жизни все, что хотела, и довольствовалась этим.
— Не всегда человек может взять то, что хочет, надо подумать и о других!
— Но нас только двое.
— А мать?
— Она наверняка уже строила планы насчет твоей будущей семейной жизни. Я думаю, сейчас союз между нашими семьями она сочла бы неудачным, но это сумасшествие вскоре закончится, и, могу сказать тебе, у Фринтонов есть, чем гордиться!
— О, Джоселин, если б мы только могли!
— Надо поговорить об этом! Прекрасно, что нам удалось остаться наедине!
— У Кристабель приступ головной боли, иногда она очень страдает от этой болезни.
— Милая, добрая Кристабель! Она знала, как я жажду остаться с тобой наедине!
Мы подошли к останкам того, что раньше, видимо, являлось стеной. Мы перешагнули через нее, и пред нами раскинулся величественный вид — громадные стены, когда-то возведенные монахами, теперь лежали в руинах, но все же от аббатства осталось достаточно, чтобы человек мог воссоздать его в своем воображении. Останки каменных арок, сквозь которые теперь виднелось серое небо, навевали мысли о пышности и великолепии этого здания: то там, то здесь торчали каменные плиты. Некоторые из них до сих пор сохранили свой первозданный вид, а сквозь другие уже пробилась трава. Мы наткнулись на какую-то комнатку с массивной деревянной дверью, которая устояла перед многолетним натиском ветров и соли, хотя крыши ее давным-давно не стало. Узкие проемы окошек одиноко смотрели в море.