— До тех пор, пока не наступит брачный возраст.
— А если ему действительно нужен Эверсли?
— Ты уже сказала, что тебе это известно.
— Я имею в виду, если ему поместье нужно больше, чем я.
— Единственный путь выяснить это — передать Эверсли из рук твоей матери в другие руки и посмотреть, будешь ли ты ему нужна после этого.
— Она хочет, чтобы Эверсли остался в семье.
— Несомненно, найдется какой-нибудь забытый дальний родственник.
— Дикон сам является дальним родственником. Мой дядя Карл не передал ему право на владение, поскольку считает, что его отец был, как он говорил, чертовым якобитом. Дядя несколько нелогичен, поскольку дедушка моей матери тоже был якобит. Но, возможно, он решил, что поколением раньше это было не так страшно.
— Тогда опять нам приходится возвращаться к золотому правилу: подождать и посмотреть. В конце концов, моя милая Лотти, если посмотреть в лицо фактам, это единственное, что тебе остается.
— Не думаете ли вы, что я слишком молода для того, чтобы иметь свое собственное мнение? Именно так считает моя мать.
— Я думаю, что ты уже достаточно взрослая, чтобы точно знать, чего хочешь от жизни. Я скажу тебе еще одно золотое правило. Принимай решение, если в этом есть необходимость, но когда приходит пора расплачиваться, то расплачивайся за него по-честному. Это достойный принцип.
Пристально посмотрев на него, я сказала:
— Я рада тому, что вы вернулись, я рада услышать правду. Я рада, что вы мой отец.
На его лице появилась удовлетворенная улыбка. В моем новом отце не было ничего сентиментального. Если бы я сказала что-либо подобное Жан-Луи, его глаза немедленно наполнились бы слезами.
Мой отец сказал:
— Настала пора обратиться к тебе с приглашением. Вскоре мне придется уехать. Не желаешь ли ты поехать со мной… с кратким визитом? Я с огромным удовольствием покажу тебе свою страну.
Я очень гордилась тем, что путешествую с ним, и обратила внимание на особое отношение к нему везде, где мы появлялись. В своей стране он был могущественным и богатым человеком, конечно, но какое-то прирожденное чувство собственного достоинства воздействовало даже на незнакомых с ним людей. Везде он получал наилучшее обслуживание так, будто это было его неотъемлемым правом, и окружающие чувствовали это и выполняли свои обязанности беспрекословно.
Передо мной открывался новый мир, и я начала понимать, какой тихой скучной жизнью мы жили в провинции. Правда, несколько раз я была в Лондоне, но ни разу не была принята при дворе, хотя, полагаю, наш двор во главе с добрым домоседом королем Георгом и его простодушной королевой Шарлоттой очень отличался от расточительного двора короля Франции Людовика XV. По иронии судьбы достойные люди — никто не мог отнять этого у наших короля и королевы — почитались аморальными, а двор Людовика XV, несомненно, безнравственный, был предметом восхищения Ну, пожалуй, не совсем восхищения, но во всяком случае считался настолько интересным, что там обязательно следовало побывать.