Мой новый отец был полон решимости очаровать меня и, как я теперь понимаю, заставить полюбить его страну и его образ жизни. А я была вполне готова к тому, чтобы поддаться очарованию.
Мы добирались до Обинье не спеша, останавливаясь на ночь на превосходных постоялых дворах. Граф гордо называл меня своей дочерью, и я сверкала в отраженных лучах его славы.
— Мы посетим Париж и, возможно, Версаль, позже, — сказал он. — Я хочу, чтобы сначала ты хорошенько познакомилась с моей родиной.
Я счастливо улыбалась. Трудно было найти кого-то, кто бы с большей готовностью откликнулся на такое предложение.
Отец был доволен тем, что я оказалась хорошей наездницей, поскольку, по его словам, путешествовать верхом гораздо интереснее, чем в карете. Это были чудесные дни — я скакала рядом с ним и все еще не переставала изумляться тому открытию, что он мой отец, и чувствовать некоторые угрызения совести, потому что путешествие доставляло мне огромное удовольствие, болтать жизнерадостно, менее сдержанно, чем даже со своей матерью или с покойным Жан-Луи. Причина, как я догадываюсь, крылась в том, что граф был светским человеком и относился ко мне так, словно я уже кое-что понимала в жизни. Он явно не видел поводов скрывать от меня факты, которые человек моего возраста и умственного развития уже должен знать. Именно поэтому мне и было легко разговаривать с ним о Диконе. Похоже, он понимал мои чувства и не пытался оскорблять меня, намекая на то, что они не могут быть глубокими, принимая во внимание мою молодость. В его обществе я не чувствовала себя ребенком, и это было главной причиной, по которой мне так нравилось находиться рядом с ним.
Только когда мы оказались во Франции, граф начал рассказывать мне о своих друзьях и о людях, с которыми мне предстояло встретиться. Как ни странно, до сих пор я и сама не задумалась о том, что у него может быть семья. Почти все время он описывал придворную жизнь, и я просто не могла представить его в домашней обстановке.
Он начал.
— Моя дочь Софи на год с небольшим старше тебя. Надеюсь, вы подружитесь.
— Ваша дочь! — воскликнула я, когда до меня дошел смысл его слов. — Так значит… у меня есть сестра!
— Кровная сестра, — поправил он. — Ее мать умерла пять лет назад. Она хорошая девушка и станет тебе другом, я в этом уверен. Я очень этого хочу.
— Сестра… — пробормотала я. — Очень надеюсь, что я ей понравлюсь. Что бы вы ни делали, мы не станем подругами, если она этого не захочет.
— Она воспитана в повиновении… в большей, как мне кажется, строгости, чем ты.
— Софи, — прошептала я. — Как интересно. Мне просто не терпится увидеть ее.