Графине никогда не нравилось миниатюрное, хрупкое дитя, так непохожее на нее саму. Но то, что на Ориссу стали обращать внимание и все чаще называть красавицей, приводило в ярость женщину, отлично понимавшую, что зрелый возраст и частые, обильные возлияния совершенно уничтожили ее собственную былую привлекательность.
Ее жестокость к падчерице возрастала вместе с количеством потребляемого джина.
«И вот теперь вся клокочущая в ее душе ненависть и обида достигли высшей точки накала и выплеснулись наружу, поэтому она и выгнала меня», — думала Орисса.
Она встала и стряхнула с юбки налипший снег, пышный ковер которого устилал ступеньки.
Только теперь она почувствовала, как морозно на улице, а вечернее платье казалось слабой защитой от ледяного ветра.
Глядя на запертую парадную дверь с плохо начищенным латунным молоточком, она стала думать, как ей быть дальше.
Стучаться не имело смысла.
Мачеха — вот единственный человек, кто ее может услышать, но она сейчас ни за что на свете не откроет.
В это позднее время двое слуг уже давно спали у себя в бельэтаже, да и окна их выходили на другую сторону дома.
Но даже услышь они ее крики, подумала Орисса, вряд ли они посмели бы спуститься вниз, опасаясь еще больше разгневать графиню.
— Это означает, что мне нужно сообразить, куда можно пойти, — тихо прошептала Орисса.
Голова наконец перестала звенеть от затрещин, так щедро отпущенных ей графиней, и Орисса попыталась собраться с мыслями.
Неожиданно и очень кстати, потому что в Итон-Плейс ночью, как правило, необыкновенно тихо, она увидела, как двумя домами дальше по улице остановился наемный экипаж и высадил человека.
Приезжий расплатился с возницей и стал подниматься вверх по ступенькам дома. Спрятав деньги в карман, возница натянул поводья и подхлестнул усталую лошадь.
Экипажу предстояло проехать мимо Ориссы, и, не задумываясь, она подняла руку.
— Кеб!
Возница придержал лошадь.
Когда он смотрел с козел вниз на Ориссу, его лицо выражало именно то, что оно и должно было выражать.
Достойные леди не разгуливают по улицам в одиннадцать часов вечера, да еще в одиночку и к тому же в вечернем туалете.
— Куда изволите? — нехотя спросил возница. Орисса прекрасно понимала, что он сомневается, стоит ли брать эту странную пассажирку.
— Я была бы вам чрезвычайно признательна, — сказала она, — если бы вы отвезли меня на улицу Королевы Анны, дом двадцать четыре. Это за Веллингтонскими казармами.
Вежливое спокойствие ее голоса, видимо, убедило возницу, что она не из тех вульгарных женщин, за которую он ее принял вначале. Прежде чем он успел спуститься с козел, Орисса сама открыла дверь кеба и быстро нырнула в спасительное тепло.