Но, говоря это, Медина понимала, что все ее усилия тщетны.
Губы маркиза сжались в тонкую линию.
Медина видела, что ее доводы и ее мольбы только укрепили его решимость.
— Я пойду в Мекку, даже если это будет стоить мне жизни! — поклялся он.
— Именно так и будет! — со злостью сказала Медина.
Она поднялась и, выйдя из палатки маркиза, пошла к своей.
В эту минуту она поняла, что любит его.
Очень рано утром, когда все в лагере еще спали, Медина выскользнула из палатки и пошла к могиле отца.
Она нашла ее без труда, потому что, после того как его похоронили, она положила на могилу камни.
Эта груда чем-то напоминала шотландские надгробные пирамиды, которые тоже складывались из камней.
Ветер сдул песок, и поэтому никто не мог бы сказать, что камни положены на могилу недавно.
Медина опустилась на колени рядом с могилой. В эту минуту она чувствовала такую близость с отцом, какой не испытывала, даже когда он был жив.
Задыхаясь от волнения, она прошептала:
— Помоги мне… отец, помоги мне спасти маркиза! Ты знаешь, что он не откажется от своего решения… идти… в Мекку… И если он умрет… я этого не переживу. Я тоже… умру!
Медина говорила очень тихо, но ей казалось, что она выкрикнула эти слова во весь голос и даже призраки» живущие в руинах древнего города, услышали их.
— Я люблю его… Отец, я люблю его веем сердцем, как ты… любил маму… И я не переживу… его смерти.
Из глаз у нее потекли слезы, но она этого словно не замечала.
— Я люблю его… И никогда… не смогу полюбить другого!
Она зарыдала, опустив голову, и в этот миг ей почудилось, что рука отца коснулась ее.
Это ощущение было настолько реальным, что Медине на мгновение показалось, что его смерть была всего лишь дурным сном.
Они вновь были вместе, как раньше.
Потом это чувство прошло.
И все же она могла поклясться, что отец где-то рядом и защищает ее, как защищал всегда, с тех пор как она была маленькой девочкой.
Внезапно она почувствовала себя гораздо счастливее, чем в ту минуту, когда выходила из своей палатки.
Медина постояла мгновение, жалея, что не может положить на могилу цветы и ладан.
Но она понимала, что это привлечет к могиле лишнее внимание, особенно опасное, если кому-то придет в голову разрыть свежую яму в развалинах храма.
— Да будет с тобою Аллах, отец! — прошептала Медина.
Потом она повернулась и поспешно пошла обратно в лагерь.
Никто не заметил ее отсутствия, и через двадцать минут после того, как Медина вернулась к себе в палатку, она услышала, что проснулись погонщики.
Она слышала их разговоры и фырканье верблюдов, поднимающихся на ноги.