Из ее слов он давно сделал вывод: ее никто никогда еще не целовал.
И неожиданно для себя почувствовал, как страстно желает оказаться тем первым мужчиной, кто поцелует ее.
По девушка настолько была напугана эпизодом с графом, что дотронься он до нее теперь, это совсем лишит ее душевного равновесия и тогда она скорее всего исчезнет, и он никогда больше не увидит ее.
Пет, такого наказания за свой поцелуй он не желал.
Тем более что теперь, когда лошади уже остановились у дома виконта, он отчетливо осознавал — у него давно не было ничего лучше сегодняшнего.
Ни разу на протяжении всего вечера: ни когда они ехали в карете, ни когда ужинали в ресторане, не почувствовал он скуки.
Ни разу за все время не вспомнил ни о принцессе, ни о том мрачном будущем, ожидавшем его впереди.
«Юность очаровательна и обольстительна сама по себе»— такие слова слышал он однажды от одного старика.
То, чем порадовала его Вильма, и было как раз этим «очарованием юности».
Волнующим и чистым, как красота далеких звезд над площадью Согласия.
И совсем не похожим на удовольствие, доставленное ему прошлой ночью Лизеттой.
Карета остановилась, маркиз вышел из нее первым.
Протянув руку девушке и помогая ей сойти вниз, он задержал ее руку в своей и подумал, что действительно очень сильно хочет снова увидеть Вильму.
Ему не хотелось, чтобы она просто исчезла из его жизни.
Лакей позвонил, и заспанный слуга открыл дверь.
— Спокойной вам ночи, Вильма, — сказал маркиз.
— Спокойной ночи, милорд, — отозвалась она, — и еще раз спасибо вам за удивительный, чудесный вечер. Я никогда не смогу его забыть.
— Сказка еще не закончилась, — улыбнулся в ответ на ее слова маркиз. — Я буду здесь завтра в половине двенадцатого.
По ее светящимся глазам, обращенным к нему, он понял — именно эти слова она и хотела от него услышать.
Затем она вошла в дом, а маркиз вернулся в карету.
Когда карета тронулась, девушка остановилась в дверях и помахала ему рукой, при этом свет, падавший из открытой двери за ее спиной, освещал ее светлые волосы и казался ореолом над ее головой.
«Восхитительное зрелище», — думал маркиз всю дорогу домой.
Он не отказался бы иметь такую картину в своей галерее.
Вильма прошла в холл и, прежде чем подняться по лестнице, поблагодарила лакея.
Поднявшись наверх, она увидела Герберта, выходящего из комнаты ее отца.
— Папа не спит? — спросила она его.
Камердинер отрицательно покачал головой.
— Спит, как младенец. — ответил он. — Этот доктор Бланк — он делает чудеса своими руками.
— Полагаю, папа будет чувствовать себя лучше завтра, — сказала Вильма.