Эти женщины ничего не знали об ужасах и грязи жизни.
Их дети становились высокими, привлекательными и мужественными джентльменами, такими, каким был отец графа, или очаровательными леди, такими, какой была его мать.
Дам традиционно приглашали в королевские фрейлины, их браки заносились в книгу пэров.
При мысли о них всех граф испытал такое потрясение, какое ему было неведомо раньше.
Если он введет в этот круг дочь человека, который сидел сейчас напротив него, ее кровь исказит фамильные черты, что передавались из поколения в поколение.
Белокурые волосы потемнеют, невинность сменится хитростью, а милосердие уступит место коварству.
«Как я могу это сделать? Боже, разве я имею право так поступить?»
Но воспитанное с детства умение владеть собой заставило Инчестера промолчать.
Только мысли все кружились и кружились в его мозгу, не находя выхода.
Невозможно решиться, невозможно дать ответ.
«Как могу я жениться на вашей дочери?» — хотелось спросить графу у Растуса Груна.
Но потом вместо благородных лиц предков ему представились лица простых людей, которые ждали от него помощи.
Их жилища разрушались, а нищета изнуряла хозяев. Их глаза молили о жалости.
Отец графа всегда был богатым человеком.
В усадьбе работали не менее тридцати слуг.
Хозяйством занимались садовники и егеря. плотники, каменотесы и строители, колесники и кузнецы.
Граф помнил, как отец говорил ему, когда он был еще ребенком:
— У нас около тысячи людей, которым №г должны платить каждую пятницу. Когда ты станешь старше. Гас, ты поймешь, что мы, словно государство в государстве. Это наши люди, и ни ты, ни я не имеем права бросить их на произвол судьбы.
Именно ради них Инчестер пошел к ростовщику.
Ради них и их сыновей, которые только что вернулись домой после победы над Францией.
А некоторые не вернулись» Их похоронили в наскоро вырытых могилах, и только грубые деревянные кресты обозначали места их последнего упокоения.
Они боролись за свободу Англии, и теперь их страдания окончились. Но их братья, их друзья и соседи были вынуждены голодать, потому что для них не было работы, и не было денег, чтобы заплатить им даже тогда, когда какая-нибудь работа находилась.
«Что мне делать? О Боже, что же мне делать?» — спрашивал сам себя граф.
Машинально он поднялся со стула и подошел к окну.
Отдернул грязную тряпку, служившую занавеской, и выглянул наружу.
На улице было сумрачно, скользили темные зловещие тени.
Пожилой человек брел мимо.
Старик боролся с ветром, с трудом удерживаясь на ногах.
Его одежда была грязна, шея обмотана шарфом в тщетной попытке удержать хоть частицу тепла.