Между деревьями было темно, однако Грэйния не замедляла бег. И вдруг налетела на что-то; в одно мгновение она сообразила, что это человек, и вскрикнула от страха.
Вскрикнула — и поняла, кто перед ней.
— Спасите меня! Спасите! — привнесла она умоляющим, испуганным шепотом, опасаясь, что ее услышит кто-то еще.
— Что случилось? Кто вас напугал? — спросил граф.
Но Грэйния задыхалась и не могла говорить сколько-нибудь связно.
Она лишь понимала, что Бофор здесь, рядом, и в невольном порыве прильнула к нему теснее, спрятав лицо у него на плече.
Медленно, словно стараясь удержать себя от этого движения, он обнял ее.
Это было неописуемо прекрасно — очутиться в кольце его рук; переведя дыхание, Грэйния заговорила:
— Он приехал… увезти меня. Я должна была венчаться с ним завтра утром… Я думала, что… не смогу убежать.
— Но смогли, — сказал граф. — Мой дозорный увидел свет в окнах вашего дома, и я решил пойти проверить, все ли в порядке.
— Все плохо, очень плохо, — ответила Грэйния. — Я боялась, что мне не удастся бежать, но… Эйб вынес меня в бельевой корзине.
Наверное, это прозвучало забавно, хоть Грэйния после пережитого страха и безумного бега по джунглям выражалась не слишком связно и последовательно.
— Мэйгрин в доме? — спросил Бофор.
— Он ждет, когда я оденусь.
Граф ничего не сказал на это, а лишь повернул Грэйнию лицом к кораблю, обнял рукой за плечи и повел к гавани.
Оттого, что он был рядом и поддерживал ее, Грэйния понемногу начала успокаиваться, но она сильно ослабела и даже не могла больше думать о себе.
Кажется, граф помог ей встать на сходни, потом, поддерживая ее и подталкивая вперед, повел на палубу.
На корабле Грэйния вначале никого не заметила, потом увидела на площадке, устроенной на половине высоты мачты, человека, — видимо, это и был дозорный, о котором говорил граф.
Грэйния повернулась и посмотрела в сторону дома, но с палубы дом невозможно было разглядеть сквозь заросли деревьев и кустов. Только человек на мачте мог увидеть свет в окнах и предупредить графа.
Они вдвоем спустились по трапу в каюту, и Грэйния поняла, что графа подняли с постели.
Простыни были отброшены как попало, а при свете фонаря она заметила, что Бофор одет всего в тонкую полотняную рубашку с раскрытым воротом и темные панталоны.
Он стоял и смотрел на нее, и тут Грэйния впервые подумала о собственном внешнем виде и, прежде всего о том, что волосы у нее в полном беспорядке. Одеваясь по приказу Мэйгрина, она и не вспомнила о прическе.
Граф молчал, и Грэйния произнесла первое, что пришло в голову: