Не успели они отчалить, как стюард подал завтрак.
Кок приготовил любимые блюда Николь, но она была так взволнована, что даже не почувствовала их вкуса.
Она могла думать только о том, что маркиз сидит рядом.
Он рассказал ей о британских линкорах, которые вошли в Дарданеллы.
И хотя маркиз более ничего не сказал, Николь поняла, что это его заслуга.
«Он такой… умный и такой… замечательный, — сказала она себе. — Как он мог… меня полюбить?»
После завтрака, когда они остались одни, маркиз сказал:
— Мне так много нужно сказать тебе, моя любимая, и я не хочу, чтобы нас беспокоили. Я думаю, нам лучше спуститься вниз.
Если бы он попросил ее подняться по радуге в небо, Николь согласилась бы. Но она по-прежнему не могла поверить, что все это происходит наяву.
Спускаясь вниз, она думала, что вот-вот проснется и окажется в одиночестве.
Маркиз не повел Николь в ее каюту, как она ожидала.
Вместо этого он открыл дверь своей.
Она вошла и замерла на пороге, пораженная тем, что увидела.
Вся каюта утопала в цветах.
Их аромат окутал ее, и она поняла, что все это розы.
Там были розы почти всех существующих оттенков — но у изголовья кровати стояли лишь белые.
— Как вы догадались?! — воскликнула Николь.
— Разве мог я подумать, что тебя привлекают другие цветы? — спросил маркиз. — Я знаю, моя драгоценная, что ты молилась «Мадонне в беседке из роз» с первого дня нашего знакомства — и особенно сильно, когда мне угрожала опасность.
— Да, это так, — согласилась Николь. — Но я думала, что…
Она отвела взгляд.
— Ты думала — о чем? — поторопил ее маркиз.
— Что я надоела вам, — прошептала Николь.
— Надоела? — воскликнул маркиз. — Это была неописуемая пытка — быть рядом с тобой и не иметь возможности поцеловать тебя после того, как мы оставили Константинополь.
— Тогда… почему, — спросила Николь, — почему вы так… отдалились? Я… не понимаю…
Маркиз обнял ее и усадил на кровать.
— Моя драгоценная, — проговорил он, — когда я тебя поцеловал, чтобы русские нас не подслушали, я понял, что люблю тебя так, как не любил ни одну женщину прежде.
Он притянул ее ближе к себе и коснулся губами ее щеки.
— Я видел, что ты чувствовала то же, что и я, — продолжал он, — такое же наслаждение, и понял, что мы были суждены друг другу от начала времен.
— Почему… почему вы… не сказали мне об этом? — прошептала Николь.
— Потому, моя драгоценная, что взял тебя в эту поездку исключительно для собственного удобства, — сказал маркиз и, улыбнувшись, добавил: — И даже на мгновение не мог вообразить, что полюблю тебя. Но когда это случилось, я понял, что нашел в тебе все, что хотел бы видеть в своей жене.