Гермия закрыла за нею дверь и побежала наверх в свою комнату.
Она гадала, воспользуется ли маркиз этой возможностью, чтобы сделать предложение Мэрилин, или, может, просто даст понять ей, что приедет к ним вновь, когда будет чувствовать себя лучше.
Мэрилин беседовала с ним довольно долго, и Гермия не видела, когда она ушла. Однако на следующий день, когда маркиз уезжал, она поняла — по тому, как он прощался с ее родителями, — что он намеревался приехать к ним и в будущем.
Это несомненно означало, что он хотел жениться на Мэрилин.
— Более приятного, более щедрого джентльмена я не знала никогда! — уверенно сказала няня после отъезда маркиза.
Гермия знала, что она получила такую сумму денег за службу ему, от которой просто онемела.
Она узнала также от няни, что в их погребе осталось огромное количество вина, которое привезли не из усадьбы, а из дома маркиза.
Вино привез его секретарь, когда приезжал, чтобы получить инструкции относительно поездки Гермии в Лондон.
— Очень великодушно со стороны маркиза подумать об этом, — сказала она няне.
— Очень великодушно, — согласилась няня, — но не стоит говорить об этом вашему отцу. Пусть он думает, что это вино осталось неиспользованным его светлостью. Тот, кто молчит, когда его не спрашивают, еще не говорит не правду!
В дни, оставшиеся до ее поездки в Лондон, Гермия догадалась, что маркиз сделал еще кое-какие распоряжения, поскольку их стол оставался таким же превосходным, как и во время пребывания у них маркиза.
Она подумала, что здесь не обошлось без интриги со стороны няни и Хиксона.
Но видя, насколько лучше стал выглядеть ее отец и как уменьшилось количество морщин обеспокоенности на лице ее матушки, она последовала совету няни и не сказала ничего. Теперь, когда Гермия приближалась к двери кабинета, в ее глазах появилось выражение, которое каждому, знавшему ее хорошо, сказало бы, что она ощущает нервозность и беспокойство.
Она открыла дверь и увидела, что маркиз пишет что-то, сидя за столом.
— Можно мне… отвлечь вас на минуту? Или вы… слишком заняты? — спросила она.
В ее голосе ощущалась слабая дрожь, которая не осталась незаметной для него. Он положил перо и поднялся из-за стола со словами:
— Доброе утро, Гермия! Я должен поздравить вас с прекрасным платьем, которое сейчас на вас!
— Я хотела… спросить, как вы чувствуете себя, — ответила Гермия, — и убедиться, что вы не перегружаетесь.
— Если вы будете хлопотать надо мной так же, как Хиксон, я думаю, мне лучше упаковать чемоданы и покинуть Англию!
— Мы же не можем… не беспокоиться… о вас! — ответила Гермия.