Брат Фелипы все еще оставался губернатором острова, а мать, дона Мониц, железной рукой управляла семейством, включая и брата. Именно на нее, а не на Фелипу, должен был произвести впечатление Колумб, но вначале ему нужно было обратить на себя внимание Фелипы. Сделать это оказалось нетрудно. Рассказ о том, как Колумб доплыл до берега после знаменитой битвы между генуэзским торговым флотом и французским пиратом Кулоном, передавался из уст в уста. Колумб взял себе за правило категорически отрицать свой личный героизм в этой истории.
– Все, что я делал, – это бросал горшки и поджег суда, в том числе и свое собственное. Куда более отважные и достойные люди, чем я, сражались с пиратами и умирали. А затем… Я поплыл. Если бы на меня польстились акулы, меня бы здесь не было. Какой же я герой?
Колумб понимал, что именно так он должен себя вести в обществе, привыкшем к хвастовству. Людям нравилось слышать, как хвастают их соотечественники, потому что они хотели видеть в них своих героев, однако чужеземец должен отрицать, что обладает какими-то особенными достоинствами, тогда он скорее понравится им.
Это сработало хорошо. Фелипа уже раньше слышала о нем, и в церкви он заметил, что она смотрит на него, и поклонился. Она вспыхнула и отвернулась. Довольно некрасивая девушка. Отец ее был воином, а мать фигурой напоминала крепость – дочь унаследовала отцовский суровый взгляд и внушительную комплекцию матери. Однако, когда приличествующая ситуации краска сошла с ее лица, и она опять обернулась, в ее улыбке сквозили доброта и юмор. Она понимала, что они затеяли игру, и не возражала. В конце концов она не такая уж завидная партия, и если этот честолюбивый генуэзец обхаживает ее, чтобы воспользоваться связями ее семьи, то чем это хуже тех случаев, когда честолюбивые сеньоры ухаживают за дочерьми из более зажиточных семейств, стремясь воспользоваться их богатством? Вряд ли можно ожидать, что девушку, занимающую определенное положение в обществе, возьмут в жены только из-за ее собственных достоинств. Они мало влияли на исходную цену при условии, разумеется, что она сохранила девственность, а уж эту фамильную драгоценность берегли, как зеницу ока.
Обмен взглядами в церкви закончился приглашением в дом Перестрелло, где дона Мониц принимала Колумба пять раз, прежде чем дала согласие на встречу с Фелипой, да и то лишь потому, что стороны уже согласились сыграть свадьбу. Было решено, что Колумбу придется перестать заниматься торговлей в открытую – его морские экспедиции уже не могли иметь явно коммерческий характер; и теперь его брату Бартоломео, приехавшему из Генуи, предстояло стать владельцем лавки, торговавшей морскими картами, которую Колумб открыл незадолго до этого. Колумб же будет жить как знатный господин и лишь иногда заходить туда, чтобы дать своему брату пару советов. Это устраивало как Колумба, так и Бартоломео.