— Ты же сам сказал: я повзрослел. Ты никогда не согласился бы на столь рискованную игру.
— Это не игра, а самоубийство.
— Как бы там ни было, я собираюсь продолжить.
— Что?
— И выиграть.
Борис Михайлович откинулся на стуле, долил себе кофе, долго помешивал, забыв положить сахар. Наконец произнес:
— А ты забавный.
— Ты не понял, Борис. Я сегодня хочу вернуться в Москву. И вернуться с деньгами.
— Скатертью дорога, — оскалился Чернов. — Европейские банки к твоим услугам. Кредит пустячный, проценты ты предложишь огромные. Правда, с обеспечением неважно, хотя... Как выразился господин Борзов, «светлая голова — надежная гарантия». Валяй.
— Верни деньги, Борис.
— Деньги? У тебя были деньги, Медведь? Ты их заработал?
— Я хочу закончить дело.
— А я хочу искупаться. Через четверть часа я так и сделаю. Понял, чем мы отличаемся?
Олег задумался, произнес грустно:
— Да. Отличаемся.
Чернов вскинулся:
— Ты решил, что я повелся на бабки, бросил налаженное дело и свинтил? А тебя решил взять в долю ради будущих полулегальных гешефтов?
— Я ничего не решил. Но готов ко всему.
— Это ты так думаешь. Ты что, считаешь, останься я — не было бы наездов?
Да они пошли бы по накатанной! И сидели бы мы сейчас не в солнечной Испании, а в «Матросской Тишине» или в «Лефортове». В разных камерах.
— Трудности надо преодолевать.
— И мочиться в писсуар, а не мимо! Какую еще сентенцию выдашь?
Гринев пожал плечами.
— Тогда выдам я! Убираться из Москвы после твоих художеств нужно было без вариантов! Чтобы выжить! Понял? Мы попали на семь лимонов! Если поскрести по сусекам, я набрал бы эти деньги и расплатился с кредиторами, и — что дальше? С такой-то славой? Быть нищим и никому не нужным?
— Борис...
— Молчи и слушай! Дело даже не в этом. Ты убил рынок, разорились сотни предприятий, и — что? Нашим милым государственным структурам ты скажешь, как мне: «Это бизнес»? Да тебя искупают в дерьме и — схарчат! Схрумкают так, что и поминания не останется! В такой ситуации властям нужны крайние; крайними оказались бы ты и я. Это второе. И третье. Кто ты такой? Мелкий брокер. В каком уровне ты сыграл? В уровне даже не крупных финансовых спекулянтов — в уровне воротил рынка! Тебе это простят? Нет. Мне это простят? Нет. Поэтому, в какую бы камеру нас ни запихнули, до суда мы не доживем! В Москве нас закопают.
В прямом смысле слова. Поэтому я здесь. — Чернов усмехнулся. — Ты, кстати, тоже.
— Я тебе сказал правду, Борис: рынок я грохнул намеренно.
Борис посмотрел за окно, и взгляд его сделался тоскливым.
— Ты сумасшедший, Медведь. Шатун. Так бывает: за цифрами и строчками курсов ты перестаешь видеть людей: игроков, бизнесменов, директоров предприятий и президентов компаний, руководителей государств, некоронованных королей финансовых и промышленных империй. А все это люди недоверчивые, ретроградные, скупые, у всех у них свои интересы, которых ты не знаешь, потому что знать не можешь! Со своей куцей схемой ты как дебил на рельсах скоростной трассы!